Игорь Миронович Губерман - Гарики на все времена (Том 2)

Еврей весь мир готов обнять,

того же требуя обратно:

умом еврея не понять,

а чувством это неприятно.

95

Во все разломы, щели, трещины

проблем, событий и идей,

терпя то ругань, то затрещины,

азартно лезет иудей.

96

Растут растенья, плещут воды,

на ветках мечутся мартышки,

еврей в объятиях свободы

хрипит и просит передышки.

97

Антисемит похож на дам,

которых кормит нежный труд:

от нелюбви своей к жидам

они дороже с нас берут.

98

Всегда еврей гоним или опален

и с гибелью тугим повит узлом,

поэтому бесспорно уникален

наш опыт обращения со злом.

99

Много сочной заграничной русской прессы

я читаю, наслаждаясь и дурея;

можно выставить еврея из Одессы,

но не вытравишь Одессу из еврея.

100

В жизненных делах я непрактичен,

мне азарт и риск не по плечу,

даже как еврей я нетипичен:

если что не знаю, то молчу.

101

Заоблачные манят эмпиреи

еврейские мечтательные взгляды,

и больно ушибаются евреи

о каменной реальности преграды.

102

Тем людям, что с рожденья здесь растут,

им чужды наши качества и свойства;

похоже, не рассеется и тут

витающий над нами дух изгойства.

103

Еврейского характера загадочность

не гений совместила со злодейством,

а жертвенно-хрустальную порядочность

с таким же неуемным прохиндейством.

104

Мы Богу молимся, наверно,

затем так яростно и хрипло,

что жизни пакостная скверна

на нас особенно налипла.

105

В еврейском гомоне и гаме

отрадно жить на склоне лет,

и даже нет проблем с деньгами,

поскольку просто денег нет.

106

Еврейского разума имя и суть —

бродяга, беглец и изгой:

еврей, выбираясь на правильный путь,

немедленно ищет другой.

107

Я антисемит, признаться честно,

ибо я лишен самодовольства

и в евреях вижу повсеместно

собственные низменные свойства.

108

Скитались не зря мы со скрипкой в руках:

на землях, евреями пройденных,

поют и бормочут на всех языках

еврейские песни о родинах.

109

Чуть выросли — счастья в пространстве кипучем

искать устремляются тут же

все рыбы — где глубже, все люди — где лучше,

евреи — где лучше и глубже.

110

Катаясь на российской карусели,

наевшись русской мудрости плодов,

евреи столь изрядно обрусели,

что всюду видят происки жидов.

111

Еврей живет, как будто рос,

не зная злобы и неволи:

сперва сует повсюду нос

и лишь потом кричит от боли.

112

Велик и мелок мой народец,

един и в грязи и в элите,

я кровь от крови инородец

в его нестойком монолите.

113

Евреям доверяют не вполне

и в космос не пускают, слава Богу;

евреи, оказавшись на Луне,

устроят и базар, и синагогу.

114

Шепну я даже в миг, когда на грудь

уложат мне кладбищенские плиты:

женитьба на еврейке — лучший путь

к удаче, за рубеж, в антисемиты.

115

На развалинах Древнего Рима

я сижу и курю не спеша,

над руинами веет незримо

отлетевшая чья-то душа.

116

Под небом, безмятежно голубым,

спит серый Колизей порой вечерней;

мой предок на арене этой был

зарезан на потеху римской черни.

117

Римские руины — дух и мрамор,

тихо дремлет вечность в монолите;

--">