Ким Шмонов - Меня все это больше не е… Ранние годы Игоря Чекомазова

взмах

Опустевшей культи.

Убивать эту ложь

Я и не правомочен.

Ложь убьется сама,

Ей за мной не пройти…

1985

Здесь уже просматривается кредо Игоря Чекомазова, которое станет его путеводной нитью на все последующие годы: «Только правда, и никакой лжи».

Иной раз накал страстей в его душе доходил до предела, что выражалось в суицидальных нотках.

Идут ко мне, как пьяные матросы,

вопросы непростого бытия

И я – плююсь, как от дешевой папиросы

Один пиздец, и больше ни хуя.

Я гол и зол – я не могу иначе

Тем паче не поможет даже лень

Так целый день. И ни при чем здесь правда и удача.

В придачу есть хуйня и поебень.

Меня поставят будто я невольник

Невольник не умеет выбирать

Знать не хочу и вывожу, как школьник

На подоконник кровью:

                        Мне на вас насрать!

Меня поставят будто я невольник

Невольник эти вещи не поймет

Но час придет и напишу на подоконник

Меня все это больше не ебет!!!

1986

Тем не менее, всерьез возможность самоубийства Игорь никогда не рассматривал.

– Хуй вам, а не самоубийство – по этому поводу поговаривал он. Никто не знал, к кому были обращены эти слова…

Писать в стол, как говорят авторы, Игорю не хотелось. Плоха та правда, о которой никто никогда не узнает. Но в первозданном виде его стихи к печати были совершенно не пригодны. Разве что, если на заборах их писать.

Но ничего, – говорил Игорь – мои стихи еще войдут вам в анналы. Пришлось обратиться к иносказаниям.

Язык Эзопа – мой родной язык – заметил как-то по этому поводу Игорь Чекомазов.

Первой ласточкой стали, конечно же, известные каждому уважающему себя интеллигенту «Истуканы». Точнее, первая, самая ранняя их часть. Письмо в «Новый мир», главный редактор был в восторге. Чего, конечно, не скажешь, о курировавших его вышестоящих товарищах. Они опытным глазом узрели крамолу. Игоря взяли на карандаш.

Но война с ложью – священная война, а на войне, как известно, все средства хороши… И вот в один прекрасный день, вместо очередного «Иди на работу с радостью», на проходной родного завода появилось следующее:

Я знаю, поздно или рано

Придет анархия баранов.

Она родится в дальних странах,

И не покажется нам странной.

1988

Эта битва была недолгой… Поступил звонок куда надо… Так в жизни Игоря начался новый этап.

Районная психиатрическая

Районная психиатрическая лечебница стала временным пристанищем Игоря зимой 1989 года. Уже позже, в 1991, он с иронией вспоминает тот период.

Как в разговоре, между слов,

Однажды я себе позволил о чем-то лишнее сказать.

Все было быстро – и диагноз был суров

Меня определили куда надо. Была железная кровать.

***

В печальной, серой, злой юдоли,

Я оказался поневоле,

Там я страдал, мечтая сесть за стол,

И там был познан мною галоперидол.

***

– Но я здоров!!! – орал благим я матом.

– Успокойтесь – седой мне доктор говорил,

– Вы живы. Я же не патологоанатом.

Потом вбежали санитары… Сейчас об этом я почти забыл.

***

Рубашка, психотропы, сера… Ночами психи выли.

Я молчал. Чуть сам не тронулся – не буду врать.

Мелком за дверью я начал Мону Лизу рисовать.

Потом ее стирали, меня били

Снова сера… Я начинал опять…

***

Не раз ходил я к главврачу

Все по-хорошему сначала – сяду, помолчу,

Скажу ему, мол, извините, уже не те года,

Потом скандалить начал и уже тогда

Грозился руки наложить, кричал, что не шучу…

***

Пусть не найду здесь ничего острее пуговиц, я знаю,

но я читал – и это факт из жизни древних самураев,

Что если сильно постараться и откусить себе язык,

То очень даже много шансов на безболезненный кирдык.

1991

Но первое время Игорю, конечно, было не до шуток. Такой несвободы в своей жизни он больше никогда не ощущал.

С улыбкой охуевшей шмары

Судьба транслирует кошмары,

Боль корчей и маразм угара –

все тлен. Когда б не санитары,

Жизнь здесь могла бы быть терпимой,

Но окрик злой, как выстрел в спину,

Спешит фатальною турбиной

Смешать тебя с говном и тиной.

Да. здесь ты просто недоличность,

Здесь не решает дел наличность,

И лишь с пейзажем органичность

Способна что-то дать… Привычность -

Хороший козырь, но не в этом дело.

Когда в висках кровь бьется оголтело,

И пропадает из контекста тело –

Вот это жуть. Мне это надоело.

1989

Если бы не украденный в ординаторской блокнот, ему даже некуда было бы записывать свои стихи. Позднее этот огромный --">