Василиск Гнедов - Крючком до неба

на рыцарский турнир: мужчина верхом на гусе выбивает из седла женщину, сидящую на курице. Замечательны детали – у гуся лошадиные ноги, у курицы – человеческие; и гусь и курица обуты в деревянные сабо. Наездник верхом на гусе – это «герой» стихотворения Крученых «Весна гусиная»(см. об этом в кн.: Игорь Бахтерев: Зимняя прогулка и другие пьесы, Madrid: Ed. del Hebreo Errante, 2002).

Для истории поэзии (стихосложения, стихометрики) очень важна деревянная обувь, которую носила вся средневековая Европа и звук которой – непременная составляющая общей звуковой партитуры времени (любопытно, что деревянная обувь используется дзенскими монахами и сейчас во время ритуалов; о влиянии таковых на теорию звука у композитора XX века см.: Johnathan Cott: Stokhausen, conversations with the Composer, New York: Simon and Schuster, 1973). О роли ступни в поэзии говорил Осип Мандельштам, – «„Inferno“ и в особенности „Purgatorio“ проявляет человеческую походку, размер и ритм шагов, ступню и ее форму. Шаг, сопряженный с дыханием и насыщенный мыслью, Дант понимает как начало просодии» (Ossip Mandelstam: Gespriich liber Dante, Leipzig und Weimar: Gustav Kiepenheuer Verlag, 1984, S. 14).

Имея ввиду звук деревянной обуви, необходимо вернуться к Босху. Разумеется, поэты-футуристы знали его не только по воспроизведениям в журнале «Аполлон». Ярким примером тому служит «Искушение грешника» Велимира Хлебникова, где «всё было лишь дупла в дебле пустоты» (см. в: Велимир Хлебников: Стихотворения, поэмы, драмы, проза, М., 1986, с. 275.), – «пустотные формы» присутствуют у Босха не только в «Искушении св. Антония», но всегда связаны с деревом и «деревянностью».

В связи с совместным стихотворением Игнатьева и Гнедова несомненно знание «Видения Тундгала», где из пустоглазой деревянной головы выползает странное существо («В глазу ползу…»), а кинетографические знаки Игнатьева соответствуют деревянным костылям, костылькам, деревянным табуреточкам, дощечкам или даже котурнам, прикрепленным к остаткам ног «нищих» в двух рисунках Босха.

В них дана совершенно определенная звуковая партитура. Любопытна уже сама композиция этих небольших листов – она линеарна, фигуры выстроены «в строку» и это сразу придает рисункам характер «письменного текста», читающегося слева направо.

Все нищие фактически одноноги и рисунки запечатлели их пляску под деревянный аккомпанемент. Доминирует везде левая нога, начинающая движение. «Звук» одной ноги – главная тема этих листов, изображающих нищих поэтов-музыкантов; для которых звук одной ступни как раз эквивалентен метрической единице – именно слогу (вторая нога при «слоговом письме» уходит в в межслоговой интервал), а для всего остального – словоформ, строкообразований – Босх изображает деревянные «подпорки»

Игнатьев вторит им, но и Гнедов своей «пятой» и «слоговым письмом» демонстрирует равноударный «звук одной ноги» (а – ла – тырь). К членению слова на слоги приводит «опора на пяту». «Слоговое письмо» в «алатыре» осознавалось Игнатьевым и Гнедовым принципиальным открытием.

Появление «Весны гусиной» (в которой Крученых тоже абсолютизирует слоги) возмутило Игнатьева и, упрекая кубо-футуристов в заимствованиях, он ставит им в вину «пяту» Гнедова (см. в сб. «Всегдай», с. 4 или В: Антология авангардной эпохи: сб. справочных и теоретических материалов под ред. А. Очертянского, Дж. Янечека, В. Крейда, New York – СПб, 1993, с. 82). Независимо от физически-реального состояния, поэт оказывается одноногим («левой, левой, левой») и в этом смысле тождественным Бабе яге.

В боку клок сена

Хромоного пустыня по глазу

ковылял бы серыми ногами

в голове повыдолблены пазы

пригоревший язык с крюка.

пазушка пазушка

смелая зевунья

радугой рака корми

В боку клок сена

выпори

метель салазы на гайтане

прочим существам

по заднему месту

Почтение

Эти стихотворения, напечатанные в книге Криспина Брукса (С. Brooks: The Futurism of Vasilisk Gnedov, Birmingham, 2000, p.p. 73–74 and 76), совершенно «босховские»; первое имеет отношение к «Саду земных наслаждений», второе напоминает о «существах», влекущих «Воз сена». «В голове повыдолблены пазы» Гнедова сопоставимы с «пустодупельной головой» Алексея Крученых в «Лакированном трико» (Алексей Крученых: Стихотворения, поэмы, романы, опера, СПб, 2001, с. 93) и с мотивом «долбления головы» в поэме Сергея Подгаевскго «Эдем». Это «долбление» Босх изображает в своей «Операции глупости». Результат ее можно видеть в следующих строчках Крученых:

Я вскочил в --">