Перси Биши Шелли - Аластор, или дух одиночества

бушующей потоке,

Беспомощный, несется к черным скалам,

А над волнами гибельный утес,

И человек движенья рокового

Прервать не в силах; скользкими волнами

Подхвачен челн. Пещера впереди

Разверзлась, и захлестывало море

Глухую глубь; челн бега своего

Не замедляет. "Греза и Любовь! —

Вскричал Поэт. — Сдается мне, открыл я

Убежище твое. Ни сну, ни смерти

Не разлучить надолго нас".

Плыла

В пещере лодка. Наконец, забрезжил

Над этой черною рекою день;

Где схватка волн сменилась перемирьем,

Плыл челн среди потока, чьи глубины

Не мерены; где трещина в горе

Во мрак лазурь небесную впускала,

Пока еще лавина вод к подножью

Кавказа не обрушилась, чтоб гром

Твердь колебал, там в пропасти подземной

Кипел один сплошной водоворот;

Порогами карабкалась вода

И омывала кряжистые корни

Дерев могучих, вытянувших руки

Во мрак наружный, а посередине

Подземного котла виднелась гладь

Обманчивая, небо искажая

Зеркальною своею западней.

По головокружительным уступам

Челн поднимался вверх, но там, где круче

Всего был поворот, где брег скалистый

Образовал средь вихрей водных заводь,

Остановился челн, дрожа; сорвется

Он в бездну, или встречное теченье

Умчит его назад и там потопит

В пучине, от которой нет спасенья

И в глубь ее несытую нельзя

Не погрузиться? Но бродячий ветер,

На западе поднявшись, дунул в парус

И бережно повлек меж берегов

Замшелых, и поток невозмутимый

Струился вдоль в тени ветвистой рощи,

И отдаленный рев уже смешался

С певучим нежным лепетом лесов.

Где кущи расступаются, являя

Зеленую поляну, там был плес

Меж берегов, чьи желтые цветы

Самим себе могли смотреть в глаза,

Глядясь в хрусталь, и челн, плывущий мимо,

Слегка смутил зеркальные подобья,

Как птица или ветер, как побег

Упавший или их же увяданье

Смущает их. Поэту захотелось

Цветным венком свои украсить кудри

Поблекшие, однако, удержала

Его печаль; порыв не проявился,

Хоть скрыть его была не в силах внешность,

И нависал над жизнью, сокровенный,

Как молния, таящаяся в туче,

Чтобы потом исчезнуть, чтобы ночь

Все затопила, но дневное солнце

Пока еще не покидало леса,

И сумрачные тени поглощали

Дол тесный. Там громадные пещеры

В подножья гор заоблачных вгрызались,

И рев, и стон высмеивая эхом,

Листва и ветви встречные соткали

Тенистый сумрак над стезей поэта,

Которому Бог, греза или смерть

Искать велели колыбель ее,

Ему могилу тем предуготовив;

Сгущались тени. Заключал могучий

Дуб в суковатые свои объятья

Ствол буковый, а пирамиды кедров,

Казалось, образуют храмы в дебрях,

И облаками в небе изумрудном

Готовы плыть акация и ясень,

Трепещущие, бледные, а змеи

Лиан, огнем и радугой одеты,

Тысячецветные, ползут по серым

Стволам, и смотрят их глаза-цветы,

Невинно шаловливые, впиваясь

Лучами в беззащитные сердца

Любимых, чтобы жизнь сосать оттуда,

Завязывая свадебные узы

Нерасторжимые. Листва прилежно

День темно-голубой со светлой ночью

Сплетает, сочетая в тонкой ткани

Причудливой, как тени облаков,

И это только полог над поляной

Душистой, мшистой, чьи цветы-глазенки

Не хуже крупных. Самый темный дол

Благоуханьем розы и жасмина

Беззвучно приглашает приобщиться

К прелестной тайне; сумрак и молчанье

На страже днем; лесные близнецы

Полузаметны, мглистые, а в темном

Лесном пруду светящиеся волны

Все до малейшей ветки отражают,

И каждый лист, и каждое пятно

Лазури, что в тенистый омут метит;

Купает в жидком зеркале свой образ

Звезда непостоянная, сверкая

Сквозь лиственные ставни до рассвета,

И расписная ветреница-птица,

Которой сладко спится под луною,

Да насекомые, которых днем

Не видно, чтобы крылышки во мраке

Тем праздничней, тем ярче засветились,

И сквозь полупрозрачную преграду

Волос глаза поэта тускло-блеклый

Свой свет узрели в темной глубине

--">