Антология , Анна Теркель - Книга осенних голосов

несет

По какой-то другой системе координат.

С языком я умею делать, ей-богу, все:

Только Истина все равно остается над.

И поэтому надо сбросить горбатый груз,

Чтобы шли пилигримы с воздухом в рюкзаке,

А прохожие кошки пели собачий блюз

На старинном зверином ангельском языке.

Чужая зима

Зима. Как половники в каше рисовой,

Из снега таращатся новостройки.

А наша химичка Нинель Борисовна

Сегодня не в духе и ставит двойки.

Вот в класс она входит, свирепо фыркая.

Вот мел проверяет с улыбкой монстра…

И мы наклоняемся над пробирками,

В кулак зажимая остатки мозга.

Отличницы парятся, клуши клушами:

Потеют ладошки, дрожат коленки.

А мне – фиолетово. Я подслушивал

В учительской комнате возле стенки:

Уткнувшись подруге в жакетик плисовый,

Она причитала у самой двери.

Я знаю, что муж у Нинель Борисовны —

Известный художник и ей не верен.

Что пишет в эстетике сюр пейзажи он,

Что год уже спит с поэтессой-сукой;

Что скоро ее похоронят заживо

Под газовой плиткой с кастрюлькой супа!

Потом, выходя отвечать задачку ей

В безвыходной ауре общей комы,

Я крикнул, чернильной тоской испачканный:

«Решали бы лучше проблемы дома!»

Девчонка прищелкнула ногтем лаковым.

Проснулся придурок с последней парты.

Нинель покачнулась и вдруг заплакала,

Забыв о приличиях и стандартах…

Шли годы, как пошлый сюжет блокбастера.

По жизни скакали козлы и козы.

Художник тот спился. А Муза Мастера

Скончалась в притоне от передоза.

Но зимы красивы у нас немыслимо,

И так же морозы крепки и стойки!

Седая, как вьюга, Нинель Борисовна

Считает снежинки и ставит двойки.

Мной

Светятся звезды во мгле кипарисовой,

Тычась лучами в лопатки палаток, —

Поговори со мной, поговори со мной:

Мне от молчания хочется плакать.

Лето закончится, как революция, —

Будет октябрь пламенеть диктатурой, —

Поговори со мной, друг мой возлюбленный,

Выпрямив речь, как хребет у сутулых.

Вместе с поэтом уходит традиция

На Берковцы, Новодевичье, Волчье, —

Поговори со мной, брат мой единственный:

Там, под землей, – колокольчики звонче.

Здесь же у власти – асфальтные демоны —

Мелкие бесы пластмассовой музы, —

Поговори со мной, сын недоделанный,

Между арт-клубом, общагой и вузом.

Наши пути до Кронштадта не пройдены,

Не пережиты казанские ночи, —

Поговори со мной, девочка Родина:

Ты же – не сука, а глупый щеночек,

Правое не отличивший от левого

На чертежах мирового порядка…

Поговори со мной, Мама Вселенная,

Сжавшись в размерах до детской площадки.

Космос пропах абрикосовой вечностью.

Спрятан покой в метафизике бунта.

Поговори со мной, Бог человеческий,

На языке Терешковой и Будды.

Мне – с парусами в распахнутых форточках,

С крымской Ассолью у летних калиток —

«Поговори со мной» кажется формулой

Самой священной на свете молитвы.

Вспенится в облаке каплей игристого

Просьба, что старше китайского риса:

«Поговори со мной, поговори со мной,

Поговори со мной, поговори со мной,

Поговори со…»

Мной.

Онкология: Зеленая балерина

Незнакомке

На Родине Грига (точнее, Грина),

Где иволги ивам кудряшки чешут,

Танцует зеленая балерина,

Порхая на кончиках хрупких чешек.

А здесь в полный обморок жрут лекарства,

Спастись по которым мечтали все бы;

Ворона за окнами, глухо каркнув,

Уносит к пророкам сырое небо.

Пусть день ото дня тяжелей вериги,

Но каждый уверен: вдали, незрима,

На Родине Грина (точнее, Грига)

Танцует зеленая балерина.

Она прилетит – не сейчас, а через

Десятки столетий на крыльях лета…

И прячет девчонка под лысый череп

Смертельный билет своего балета.

Мы с ней очутились в звериной яме,

Где хуже насилия – только жалость.

И те, кто когда-то звались друзьями,

Сегодня предательски разбежались

Участвовать в жизненных хит-парадах,

Жевать из бездомных собачек булки…

Танцуй, моя радость, пока я рядом

Стою, опираясь лицом о бункер.

Мы вместе прорвемся из тряской тины

На красном коне колокольной конки:

На Родине Грига (точнее, Грина)

Нас ждут одногрудые амазонки.

Я стану Памеллой, а ты – Мореллой:

С нас варвары будут писать --">