Василий Дмитриевич Федоров - Собрание сочинений в трех томах. Том 2

Скорей!

Минута дорога!

В кабину б сесть

И присмотреться.

В конце концов, и у врага

На том же месте

Бьется сердце.

Фашисты могут убивать,

Но там же ставят элероны.

Науки мудрые законы

Они не могут попирать.

Не знаю,

По моей ли воле

Иль по своей,

Сыграв в козлы,

Машина поднялась над полем

С набором синей крутизны.

Она брала все круче, круче,

Она уже несла меня

Над взрывом,

Близким и гремучим,

Над жаркою взрывною тучей,

Над красной кипенью огня.

Она летела

С разворотом,

Казалось, на хромом крыле,

Как будто своего пилота

Высматривала на земле.

Высок был взрыв,

Огонь был плотен,

Была невидимой земля.

Я самолету дал руля

И крылья повернул на полдень.

На полдень!

На высокий свет,

Когда земля

Верней глядится.

На полдень,

Лучший из примет,

На полдень,

Чтоб не заблудиться.

Потом я глянул за пожар,

За отсвет горестного праздника,

Где на шоссе, застыв у «газика».

Еще стоял мой комиссар.

Счастливей

Злого божества,

За счастье

Заплативший дорого,

Я сатанел от торжества,

Я пел и плакал от восторга.

Я с песней юности летел,

Я плыл по синеве

С той песней,

Что Марьяне пел

В сибирской стороне.

Как ни летел,

Как ни глядел,

Но в небесах скупых

Я звезд не видел голубых,

Не видел золотых.

Как ни летел,

Как ни глядел,

Все время видел ту,

Опять попавшую в беду

Кровавую звезду.

Как ни летел,

Как ни глядел,

Я видел с высоты

Горевшие огнем беды

Лишь красные цветы.

В огне ветров

От тех цветов,

Что родила война,

Летят засеять времена

Стальные семена…

Машина высилась

И высилась,

И ветер терся о бока.

Уже Седьмое небо близилось,

Уже редели облака.

На крылья падал свет полуденный,

На их кресты, чужие нам.

И вот зенитные орудия

Ударили по тем крестам.

Чужими крыльями возвышенный:

— Свой!.. Свой!.. —

Кричал я с высоты,

Но гневная земля не слышала

И снова целилась в кресты…

И стала мысль моя

Пронзительной:

Неужто мне не долететь

И под личиной омерзительной

Вот так безвестно умереть!

Среди нескошенного клевера

Мои останки догорят,

Традиционного пропеллера

На месте том не водрузят.

По русским вековым традициям

И старики и ребятье

Ославят это место фрицевым,

Не зная, что оно мое.

Ну нет!

Отринув мысли страшные,

Загадки загадав рулям,

Какие-то сверхпилотажные

Выписывал я кренделя.

Земную силу и небесную

Я заклинал заклятьем слов:

— Ты пронеси меня над бездною!

Ну, пронеси! —

И пронесло.

И пронесло над всеми страхами,

И я сказал машине:

— Гут!.. —

Когда зенитки отбабахали,

Обидно стало:

Плохо бьют.

Так думал я, удачей хвастая,

Но тут же,

Радость омрачив,

Как факел, красный И-16-й

Вдруг вымахнул и застрочил.

Уже не ждал исхода доброго,

Знал наперед, смиряя дрожь,

Что от такого

Крутолобого,

Как от зениток, не уйдешь.

Забыл я и слова хвалебные,

Опять мне стало не до них.

Заход—

И звезды семинебные

Посыпались из глаз моих…

Заход…

Ошеломленный, раненный,

В сознанье, что еще живой,

Косынку, помнится, Марьянину

Я выбросил над головой.

Должно, в секунду ту опасную

Меня лишь это и спасло…

Куда ее с каймою красною

Высоким ветром занесло?..

Мой разум потерял сознание,

Но даже в смутной пелене

Им отданные приказания

Еще работали во мне.

И вдруг…

Снижение…

Снижение…

Близка земля…

Кусты…

Трава…

Закон земного притяжения

Вступил в жестокие права.

И — ночь!..

--">