Велимир Хлебников - Том 2. Стихотворения 1917-1922

Про путы

Все песни пропеты.

Но я, опьяняемый тонкою бровью,

Молнии слов серебро вью.

1918

(обратно)

«А я…»^*

Л. Г.

А я

Из вздохов дань

Сплетаю

В Духов день.

Береза склонялась к соседу,

Как воздух зеленый и росный.

Когда вы бродили по саду,

Вы были смелы и прекрасны.

Как будто увядает день его,

Береза шуметь не могла.

И вы ученица Тургенева!

И алое пламя повязки узла!

Может быть, завтра

Мне гордость

Сиянье сверкающих гор даст.

Может, я сам

К семи небесам

Многих недель проводник,

Ваш разум окутаю,

Как строгий ледник.

И снежными глазами

В зеленые ручьи

Парчой спадая гнутою,

Что все мы – ничьи,

Плещем у ног

Тканей низами,

Горной тропой поеду я,

Вас проповедуя.

Что звезды и солнце <?> – все позже устроится.

А вы, вы – девушка в день Троицы.

Там буду скитаться годы и годы.

С коз

Буду писать сказ

О прелестях горной свободы.

Их дикое вымя

Сосет пастушонок.

Где грозы скитаются мимо,

В лужайках зеленых,

Где облако мальчик теребит,

А облако – лебедь,

Усталый устами.

А ветер,

Он вытер

Рыданье утеса

И падает, светел,

Выше откоса.

Ветер утих. И утух.

Вечер утех

У тех смелых берез,

С милой смолой,

Где вечер в очах

Серебряных слез.

И дерево чар

Серебряных слов.

Нет, это не горы!

Думаю, ежели к небу камень теснится,

А пропасти пеной зеленою моются,

Это твои в день Троицы

Шелковые взоры.

Где тропинкою шелковой,

Помните, я шел к вам,

Шелковые ресницы!

Это,

Тонок

И звонок,

Играет в свирель

Пастушонок.

Чтоб кашу сварить,

Пламя горит.

А в омуте синем

Листья кувшинок.

1918

(обратно)

«Ветер – пение…»^*

Ветер – пение

Кого и о чем?

Нетерпение

Меча быть мячом.

Люди лелеют день смерти,

Точно любимый цветок.

В струны великих, поверьте,

Нынче играет Восток.

Быть может, нам новую гордость

Волшебник сияющих гор даст,

И, многих людей проводник,

Я разум одену, как белый ледник.

1918, 1919

(обратно)

Из «Великого Четверга»^*

Там люди идут в рощи

Молиться – ложе с кем

Весною разделить;

И пламя глазом божеским

На белых старцев нить

(Молящиеся мощи)

Бросает тень багровую –

Веселою дубровою

Глазам седых небес

Листвой сквозных завес

В осинах среброствольных,

Прямых и богомольных.

1918

(обратно)

В саду^*

Где резкие цветы

На черной чаще,

Устами истомы

Звучащий

Там

Стоит и [поет]

И красен, точно плод, рот.

И ты

За пеплом снеговым

Сидишь немая,

Как пламя одинока,

Певцу внимая

Под тенью дерева.

Слова венком плетет

Он, темноустый, полуголый.

В нем моря стон,

И зверя вой,

И шум потока,

Прекрасен и отважен

Над темной чащею куста

Весенней вишней рта.

И в воздухе блеск ягоды веселый!

И смелым заревом глаза его горели.

И пальцы рук его – свирели.

1918

(обратно)

Нижний^*

Нежный Нижний! –

Волгам нужный,

Каме и Оке,

Нежный Нижний

Виден вдалеке

Волгам и волку.

Ты не выдуман

И не книжный

Своим видом он.

Свидетели з этом:

И Волга иволги,

Всегда золотая, золотисто-зеленая!

И Волга волка,

В серые краски влюбленная.

Старою сказкою око

Скитальца-слепца успокоив,

Киев на Волге!

Киевский холм на Оке!

Киевом глаз успокоив,

Старою лютнею стен,

В облачной блещешь руке

Сказкою, сказкою иволги!

Там, где в зеленом железо лугов, –

Одуванчиков золото.

А с белых высот

Мокрые струи берез

Хлещут венком в Троицын --">