Алексей Арнольдович Пурин - Созвездие Рыб

class="book">Одуванчиковый десант!

Бисер лунного апогея

и морзянки призывный свист. .

Скажешь: жалкое сердце гея

как осиновый бьется лист?

Но не Игоря, не Сергея

я люблю - тебя, мой связист.

Вертолет мне трепетный снится -

твои радужные глаза -

ветровых ресниц колесница,

ослепительных спиц гроза,

всех небесных криниц темница,

всех ключей подземных лоза!

8. СПРАВЕДЛИВОСТЬ, ИЛИ ЮСТИЦИЯ

Становился вечером вновь ручным -

и о мире мы сволочном

забывали, воском сочась свечным,

трепеща в свеченье ночном.

Колотилось сердце в речной груди,

замирало. Жаркой, живой

наготой - "возьми" - говорил - "войди,

приюти" - ладоням - "я твой!"

Коромысло лодочки, крепкий руль,

на устах - вкус пены морской...

Как назвать пылающий тот июль,

те весы Киприды - "тоской"?..

Только знаю: греческому огню

кипарис и тис нипочем:

воскресает умерший на корню -

и прекрасен крест за плечом.

Оперенье Зевса или Христа

равновесьем шумным - шепни -

окрыляло? Чьи целовал уста

в гефсиманской пряной тени?

9. ОТШЕЛЬНИК

Эти грозные друзы прибоя,

этот горный хрусталь проливной...

Голубое пыланье, любое...

Кто-то дышит у нас за спиной.

И не знаю, кого я ревную

среди капель целующих, струй...

В ледяную градирню ночную

погрузи, только "я" не воруй.

Ибо влажное "ты" не разделишь

на двоих, если зонтика три...

Рушишь воды и кроны шевелишь,

даже сердце сжимаешь внутри. -

Одного, Драгоценный, не можешь -

погасить нашу душную спесь.

Оттого так терзаешь и гложешь -

подаешь зеркала... Занавесь!

Созерцатель соседнего пыла,

так что капля шипит на щеке,

жду - когда же все то, что томило,

в шумном люке исчезнет, в песке.

О, тогда лишь, когда нас - бесполо,

безъязыко - с дырявой кормы

смоет вольной волною Глагола,

мы полюбим размытое "мы".

10. КОЛЕСО ФОРТУНЫ

До ада ближе, чем до Багдада.

И по ночам корабельной крысой

мечется сердце - Шехерезада...

Что эти пляски старухе лысой?

Что эти сказки - об Аладине,

о паладине, о мореходе -

выросшей вдруг леденцовой льдине,

в южных морях, при ясной погоде?..

Тщетно крути колесо, Фортуна,

вялой волною! Тони, лоханка,

выменяв дырку в своем борту на

пыл "Стерегущего", щебень Ханко!

Алые все отворяй кингстоны,

пей океан из фонтанной пасти -

о, эти соли живые! Стоны

слушай, не ведая - смерти, страсти...

Кто там - Анубис, Тифон, Геката?

Смена немая зимы и лета?

Запад восхода? Восток заката? -

Только зеркальная грань валета,

только двойная тоска Нарцисса -

взаимоотражение "я" в "ты"...

Нет ни движенья, ни веса, крыса!

Не аргонавты мы - астронавты...

Смерть не страшна и жизнь невозможна,

сердце по кругу бежит тревожно.

11. СИЛА

Было в городе зыбко и жарко -

к языку прилипали слова.

По лекалу кроила байдарка

острием острова-рукава.

Леску жизни вокзальная Парка

обрезала... Я помню едва:

похоть улицы, смрад зоопарка,

золотое отчаянье льва...

Так томился ты, запертый в клетке

мною (мне бы хотелось - в грудной)...

Дай мне сонные эти таблетки -

и танцующий зной площадной,

и касанье кладбищенской ветки,

и пылание плоти родной!..

Время - вроде рулетки, монетки,