Игорь Миронович Губерман - Иерусалимские гарики

заполнили оставшееся место.

Как бы ни слабели год от года

тьма и духота над отчим домом,

подлинная русская свобода

будет обозначена погромом.

Чтоб русское разрушить государство -

куда вокруг себя ни посмотри -

евреи в целях подлого коварства

Россию окружают изнутри.

Не верю в разум коллективный

с его соборной головой:

в ней правит бал дурак активный

или мерзавец волевой.

Не зря тонули мы в крови,

не зря мы жили так убого,

нет ни отваги, ни любви

у тех, кого лишили Бога.

Весело на русский карнавал

было бы явиться нам сейчас:

те, кто нас душил и убивал,

пишут, что они простили нас.

В России жил я, как трава,

и меж такими же другими,

сполна имея все права

без права пользоваться ими.

Лихие русские года

плели узор искусной пряжи,

где подо льдом текла вода

и мертвым льдом была она же.

Злая смута у России впереди:

все разъято, исковеркано, разрыто,

и толпятся удрученные вожди

у гигантского разбитого корыта.

Когда вдруг рухнули святыни

и обнажилось их уродство,

душа скитается в пустыне,

изнемогая от сиротства.

Россия ждет, мечту лелея

о дивной новости одной:

что, наконец, нашли еврея,

который был всему виной.

Ручей из русских берегов,

типаж российской мелодрамы,

лишась понятных мне врагов,

я стал нелеп, как бюст без дамы.

На кухне или на лесоповале,

куда бы судьбы нас ни заносили,

мы все о том же самом толковали -

о Боге, о евреях, о России.

Хоть сотрись даже след от обломков

дикой власти, где харя на рыле,

все равно мы себя у потомков

несмываемой славой покрыли.

Я разными страстями был испытан,

но главное из посланного Богом -

я в рабстве у животных был воспитан,

поэтому я Маугли во многом.

Российскую власть обесчещенной

мы видим и сильно потоптанной,

теперь уже страшно, что женщиной

она будет мерзкой и опытной.

Нельзя не заметить, что в ходе истории,

ведущей народы вразброд,

евреи свое государство - построили,

а русское - наоборот.

Едва утихомирится разбой,

немедля разгорается острей

извечный спор славян между собой -

откуда среди них и кто еврей.

Я снял с себя российские вериги,

в еврейской я теперь сижу парилке,

но даже возвратясь к народу Книги,

по-прежнему люблю народ Бутылки.

В автобусе, не слыша языка,

я чую земляка наверняка:

лишь русское еврейское дыхание

похмельное струит благоухание.

Приемлю, не тоскуя и не плачась,

древнейшее из наших испытаний -

усушку и утруску наших качеств

от наших переездов и скитаний.

Не в том печаль, что век не вечен, -

об этом лучше помолчим,

а в том, что дух наш изувечен

и что уже неизлечим.

Везде все время ходит в разном виде,

мелькая между стульев и диванов,

народных упований жрец и лидер

Адольф Виссарионович Ульянов.

За все в России я обязан -

за дух, за свет, за вкус беды,

к России так я был привязан -

вдоль шеи тянутся следы.

В любое окошко, к любому крыльцу,

где даже не ждут и не просят,

российского духа живую пыльцу

по миру евреи разносят.

Всю Россию вверг еврей

в мерзость и неразбериху;

вот как может воробей

изнасиловать слониху.

Не дикому природному раздолью,

где края нет лесам и косогорам,

а тесному кухонному застолью

душа моя обязана простором.

Много у Ленина сказано в масть,

многие мысли частично верны,

и коммунизм есть советская власть

плюс эмиграция всей страны.

На почве, удобренной --">