Екатерина Леонидовна Таубер - Нездешний дом

ЕКАТЕРИНА ТАУБЕР. НЕЗДЕШНИЙ ДОМ Четвертая книга стихов (Мюнхен, 1973)

Памяти мужа

«Не скажешь любящим: Забудь…»

Не скажешь любящим: «Забудь.

Она не стоит… он не стоит…»

Ведь в муке, раздавившей грудь,

Быть может, самое святое.

Им не избыть ее вовек.

Они ее приносят Слову,

Как выкуп. Счастлив человек,

Здесь ставший выкупом другого!

«Что знаем мы о них, прошедших с нами рядом…»

Что знаем мы о них, прошедших с нами рядом

Большой и трудный путь, безропотно, в тиши,

Не выдавших себя ни жалобой, ни взглядом —

Простосердечием распахнутой души?

Что можно разгадать в небрежнейших намеках,

В молчаньи зреющим, в подчеркнутых стихах

О счастье и о том, что до него высоко,

Что «синей птицей» лишь… Да что о пустяках!

И недосказанность душе невыносима,

Когда ответа нет, и некого спросить,

И шаришь, как слепой, то около, то мимо,

Осколков не собрав, чтоб все соединить.

«Море цвета серебра и стали…»

Море цвета серебра и стали.

Парусник. Закат.

Мы с тобой давно другими стали.

Мы устали, брат.

Все молчать, улыбкой прикрывая

Годы дум и мук.

А душе нужна душа живая

На путях разлук,

Чтоб отдать нательный даже крестик,

Даже детства клад,

Чтоб глядеть, не отрываясь, вместе

На морской закат.

«Когда последний дачник с парохода…»

Когда последний дачник с парохода

Платком помашет, покидая юг,

И опустеет пристань на полгода,

И жизнь войдет в определенный круг, —

Безлюдные тогда дичают горы.

И вот бредешь с утеса на утес, —

Дождей осенних слушать разговоры.

Недоуменье. Жалобу. Вопрос.

И летописи летних дней листая,

С непоправимым встреч не избежать.

Все повесть усложняется простая,

Ее стереть — не жалко жизнь отдать.

К неведомому близишься с боязнью:

Душа и осень нынче заодно.

И северное небо неотвязней

Заглядывает в южное окно.

Наш дом

Он — детище игры, любви, досуга,

Неистощимой творческой мечты

С настойчиво-нетерпеливым: «Буди!»

Ненужное не пустит в нем ростки,

Пядь каждая — лишь памятка о чуде.

Скитанья, книги, вешний пир земли, —

Все, что позвало и остановило, —

К его порогу руки донесли,

Как утешенье в горький день унылый.

Ты видишь дверь? Читали сказку мы

Про братьев гномов тайное жилище…

Соседей двери, словно дверь тюрьмы,

А наша… И во сне такой не сыщешь!

В мое окно гляжу я вновь и вновь.

И юность в нем, и лунная дорожка.

В бессмертный час по ней пришла любовь

К иному, бедному окошку.

Большой ковер — цветущие луга,

Исхоженные в детстве босоногом.

Их смысла ночь. Их занесли снега.

Не занесут за этим лишь порогом!

Из дней войны

Храня табак в коробке от халвы,

Скромнейшей «gris» — и тот ты экономил.

Затяжки две, шуршание травы,

И быстрый шаг, и смех, как ветер в поле.

Всегда в движеньи, в радостном труде,

Усовершенствуясь, презревши неудачи,

Влюбленный в жизнь, ты словно шмель гудел,

Как тот в деревне, на отцовской даче.

А я сидела где-нибудь на пне

С починкой, иль вязаньем бесконечным.

Стихи, как тучки, проплывали вне,

Вдруг разряжаясь ливнем быстротечным.

И мы читали вместе, притаясь

В густой тени, то радуясь, то споря…

Двух жизней ненарушенная связь,

Ты над разлукой, старостью и горем.

«Здесь травы сухие сжигают зарею…»

Здесь травы сухие сжигают зарею, —

Восходит прозрачный дымок.

Окно моей спальни пошире открою, —

Большое окно на восток.

И запах костра, и травы, и деревни,

Как память утерянных дней,

Где столько любви и печали, --">