Мария Генриховна Визи - A moongate in my wall

same,
your heart was broken just before 1 came,
a dream was gone, one you had cherished best—
and yet you laughed— to comfort my unrest;
now, how can days go on and 1 be gay,
knowing that you are sad that very day?
144

1927

У меня слова теперь все те же,
ничего другого не хочу,
даже я пою теперь все реже,
верно, скоро вовсе замолчу.
И не все ль равно тогда, какою
смерть нежданно за моей спиной
разлучить придет меня с тоскою,
—и куда утащится со мной?

145

1929

Твои глаза глядят в туман,
и в даль мечты твои ушли,
как одинокий караван.
как в дымке моря—корабли.
Но потому вокруг орбит
глубоко тени залегли,
что сердце бедное скорбит
о ненайденном в той дали.

146

75

1929

Видишь сонные блики луны?
О, как мысли ночные страшны,
как пугает тревожная тишь,
—точно в черный колодец глядишь.
С), оставь меня, я ведь иду
за туманы, в холодную высь,
и туда, где я отдых найду,
ты за песней моей не гонись.
Будут длинные тени лежать
на разлюбленных мною полях.

144 Stikhotvoreniia, р. 147.
145 Stikhotvoreniia, р. 148.
146 Stikhotvoreniia, р. 149.

Maiepian. захищений авторським правом

M A R Y CU STIS VEZEY

76

будет сердце твое вспоминать
о моих изменивших глазах,
будешь ты в одиноком труде
тосковать, что на белой звезде,
в исходящем от Бога свету,
я земную забы ла мечту.

! 929

147

Леле М осоловой

Какие мокрые кусты,
и черная кора!
Ты говоришь, устала ты
и что тебе—пора?
Но, может быть, тебя и нет,
и это снится мне.
что снова, после долгих лет.
ты здесь, в моей стране?
И я немного погодя
проснусь и вдруг найду,
что только реки от дождя
шумят в пустом саду?
Тогда зачем же я ждала,
звала тебя зачем
в часы, когда ночная мгла
спускалась надо всем.—
и было чудно в сад сойти,
где мокрых веток дрожь,
и даже верилось почти,
что ты туда придешь!

148

1929

Размалеванный петрушка,
горбоносый, в шапке красной,
ах, бренчи своей игрушкой,
но не надо, не старайся,
для меня не улыбайся,
все напрасно!
Ты забавный, ты хороший,
но не жди в кулисной тени —

147 Slikhotvoreitiia, р. 150. Dated 5 June in the manuscript. For Леля Мосолова see note on
poem 21.
148 Stikhotvoreniia, p. 151-152.

Материал, защищенный авторским правом

POEMS IN C O L L E C T IO N S : С Т И Х О Т В О Р Е Н И Я

77

я к ногам твоим не брошу
поцелованной сирени.
Я давно-давно забыла,
от чего так больно было,
ах, не все ль тебе равно—
это было так давно!
Пой, петрушка! Видишь, в зале
люди полны ожиданья,
—разгоняй же их печали,
позабудь свои страданья.
Ведь в толпе тысячеликой
все равно петрушка глупый
то, что ищет, не найдет.
Время —враг и друг великий,
а сердца на память скупы,
—я не помню давний год!
149

1929

Я в черной щели потеряла
свое любимое кольцо.
Ты видишь, как печально стало
и как бледно мое лицо!
Овал блестящий хризопраза,
оправы тоненький изгиб,
и вдруг—темно и пусто сразу,
зеленый перстень вдруг погиб.
Л если правда, счастье —в камне?
И камень, вправду, гонит зло?
И благо все, что жизнь дала мне,
благодаря ему пришло?

150

1929

Ты знаешь, кто-то ходит, длинный,
склоняется к твоим косам
и ревностью своей старинной
тебя ревнует к небесам.
Ведь это он тебя от солнца
ведет в пустой и хмурый день,
в твои блеснувшие оконца
своей тоски наводит тень.

149 Stikhotvoreniia, р. 153.
150 Stikhotvoreniia, р. 154.

Материал, защищенный авторским правом

M A R Y CU STIS VE ZE Y

78

О, он бессветный и угрюмый,
чего он ищет—не открыть,
и ты наивной детской думой
его в силах ощутить,
но если, вдруг, почуяв счастье,
ты хочешь броситься вперед—
как схватит он твое запястье
и как обратно отшвырнет!
151

We Needs Must be Divided in the Tomb
George Santayana
Мы будем и в могилах врозь с тобой,
ведь я хотел бы только умереть
в горах Испании, и мрак последний зреть
в долине молчаливой и пустой.
А ты —как грустно!—Ты приют найдешь
на побережьи северной страны,
и в тень куста, п в аромат сосны,
в туман, который стелется, уйдешь.
15 одном гробу, в конце любви земной
пусть рыцари и дамы их лежат;
но море разлучит твой прах и мой.
Оттуда наши души улетят,
любовью обожженные иной,
и в землю не падут сердца назад.

152

!929

1929

Oh, If the Heavy Last Unuttered Groan
George Santayana

О. если бы последний, тяжкий стон,
что спрятан здесь, на волю выйти мог,
моей тоске покой послал бы Бог.
и сердце б камнем запечатал Он.
Какой я искупляю, небо, грех?
Что было милым, разве грех любить?
Я не жил. одиноко кончу жить,
лишенный и надежды --">