Олег Павлович Ильинский - Стихи. Книга Пятая

Шелест пены у острова Наксос,

Шорох влаги, прозрачной насквозь.

Все бы струйки зеленые выпить,

Все бы гроты запомнить в горах —

Здесь у нас, как созвездия, мифы

Обступили весёлый корабль.

Этот вечер с гомеровской прытью

Нам подводит волну под уздцы —

Мы снимаем шаланды на Крите,

Веницейского форта зубцы.

В этом легком, светящемся шуме

Различаем строфический ритм —

До чего же Гомер хитроумен.

Подарив нам и Трою, и Крит!

1980

Возле Пирея

Афинский рейд, серебряный Пирей —

Он, словно детство, дважды баснословен,

Весь в колыханьи этой синей крови,

Во власти вечной детскости морей.

Но он проперчен дымом судовым,

Он деловит, как скряга-клерк в конторе:

Меня он вечным детством удивит

И вечной старостью меня же переспорит.

1980

Наксос

И Ариадну тут одну Тезей покинул

На каменном плато, на склоне без теней,

И молодой Протей, играющий с дельфином,

Зовётся морем тут и руки тянет к ней.

1980

Керамикос

Эта почва на солнце сгорает,

А в кустарниках тонут гроба —

Тишина погребальных керамик,

Притуплённая пеплом трава.

И блуждая по древним Афинам

В каменистой пыли мостовых,

Словно ты уже землю покинул

И на мраморной стеле затих.

Ты давно уже — тень между теней

На просторах нездешних долин,

И туда только запах растений

Долетает, едва уловим.

1980

Склоны Парнаса

Громадного пейзажа переливы —

Седой нарцисс и синий кипарис,

И жёсткий блеск серебряной оливы,

Вздымаясь вверх, соскальзывает вниз.

Там с облака Кастальский ключ сбегает

Как молния на пыльную траву,

И там Парнас гранеными зубами

Жующий снег — уходит в синеву.

Там боги-грозы серебрятся в небе,

Гнездятся в камне фебовы орлы,

Там гребень скал, как петушиный гребень,

Сквозь облачные светится валы.

Там Пан себя пасёт и нимф, себе послушных,

Коровы спят в светящейся тени,

Находит грот Дельфийская пастушка,

И Пифия вещает искони.

Там козы скачут по гранитным плешам,

И синий склон туманами повит,

И осенён кустарником ослепшим

Заворожённый мифами гранит.

1980

Афинский камень

Карабкаюсь на этот камень жёсткий:

Горячий воздух грозами тесним,

И светится афинская извёстка,

И пахнет штукатурка и жасмин.

Иду наверх, стирая каблуки,

Сквозит кустарник каменистым крапом,

А в лавке продаются черепки,

На них скупой орнамент нацарапан.

Он к нам пришёл из Крита и Микен,

В нём словно звук заворожен певучий,

А кипарисы у скалистых стен

Похожи на синеющие тучи.

1980

Кариатида Эрехтиона

Пока ещё дремала Византия,

Видала сны про вечность и про власть,

Похитил бык одну Кариатиду —

Она потом Европой назвалась.

Вся изнутри светилась ясным воском

И русым льном курилась сквозь века,

И сквозь войной испепелённый остов

В ней пела по Акрополю тоска.

1980

Византийские раскопки

Играют зорю при подъёме флагов,

И в тонкой ряби утренних олив

Спит Византия в древних саркофагах,

Все подступы камнями завалив.

Вот Парфенон вступает в город сверху

Солдатским шагом розовых колонн,

А рядом эта сгорбленная церковь

Стоит смиренно, как земной поклон.

И только эти пятна золотые

Дрожат на стёртых плитах, как свирель —

Твой древний камень прочен, Византия,

В узоре геральдических зверей.

И этих пятен светлая весёлость

Не ведает ни сроков, ни оков —

Гул вековой, как тот афинский голубь,

Доносится из глубины веков.

И мрамор плит, разбитых и разрытых,

И тень листвы на квадрах --">