Иегуда Амихай - Избранные стихи Иегуды Амихая

будет слеп, и я стану водить Его повсюду

и расскажу, как выглядит все на самом деле.

Пусть Бог будет зряч, но прикроет глаза рукою,

как в детской игре: раз, два, три, иду вас искать...

Пусть Он будет окном в небеса, а мы останемся в доме!

Пусть Он будет дверью, что открывается только наружу!

Но дверь открывается внутрь, и наружу, и внутрь, со свистом,

как ветер, на круги своя, без конца и начала.

. . .

Евреи читают Богу Его Тору,

весь год, по нескольку глав в неделю,

чтобы затянуть время, как Шахерезада.

А к Празднику Торы Бог забывает все,

и можно читать то же самое с начала.

. . .

"Никто не сравнится с Богом, с Господом нашим!"

Так пели мы, пели, но не получали ответа.

"Ты - наш Бог!" - запели мы еще громче,

но Бог не обернулся, не расслышал.

И мы перешли на шепот и упомянули

кое-что очень личное, одну смешную мелочь:

"Ты - Тот, Кому наши отцы воскуряли ладан".

Так мужчина говорит женщине: "Помнишь,

однажды мы купили тебе босоножки,

хлынул дождь, и ты смеялась..." Бог обернулся,

посмотрел и увидел, что евреев больше нет.

. . .

Тяжелая работа - жизнь. Семь лет и еще семь

работал Иаков за Рахиль, любимую свою.

Уже много раз по семь лет работаю я

за любимую свою жизнь, за любимую смерть.

Родители меня любили

. . .

Родители меня любили

и прятали от меня свое горе.

Они умерли, а мне досталось

все спрятанное горе.

А вдобавок и сам я научился

прятать горе от детей.

Что делать с такими сбереженьями?

"Мы за тобой присмотрим!" -

так говорили родители.

То строго, а то ласково:

"Мы за тобой присмотрим".

"Ты еще научишься!" -

восклицали они в гневе.

Но потом утешали:

"Ты еще научишься".

"Можешь делать все, что хочешь", -

вздыхали, устав спорить.

И - как песня добрых ангелов:

"Ты свободен - делай, что хочешь".

"Но ведь ты и сам не знаешь,

чего ты действительно хочешь.

Ты и сам не знаешь, сынок".

. . .

Клара Бонди

девочек балетным танцам учила

в бомбоубежище просторном,

где хватало места и для войны, и для танцев.

Петер Вольф

в Германии был известным танцором,

а в Иерусалиме стал инспектором мер и весов.

Целыми днями

он сидел в кабинете и сравнивал гирьки,

и ноги его оставались недвижны

под массивным столом.

Если бы он остался в Германии,

то протанцевал бы навстречу своей смерти,

которая терпеливо ждала его в лагерях.

А если бы он жил здесь

несколько тысяч лет, отмеряя меры,

меру милосердия и меру суда,

то, наверное, стал бы Богом.

Когда Иерусалим станцует свой танец,

когда свою меру отмерит Иерусалим,

наступит век грядущий.

Перевод с иврита А. Графова

Публикуется с любезного разрешения Ханы Амихай

--">