Василий Дмитриевич Федоров - Женитьба Дон-Жуана

разврата.

Душа Жуана,

Как одна из ста,

Была добра, наивна и чиста,

Страдательно доверчива к тому же,

На красоту отзывчиво-легка,

Пред женщиной до ужаса робка,—

Что вовсе странно для такого мужа.

Еще странней, что в нем преобладало

Не мужество,

А женское начало.

И вот теперь

Из этого клубка

Потянем нить с понятием «робка»,

Посмотрим и заметим к удивленью,

Что эта робость в нитке не одна,

Что эта робость мудро сплетена

С готовностью к ее преодоленью.

Так истинный актер, талант бесценный,

От робости дрожит

За шаг до сцены.

И все же

В ситуации любой

Жуан по страсти был самим собой.

Жалка лишь подражания печать,

Поскольку подражатели желают

Того, кому нахально подражают,

Перешуметь, на крик перекричать.

Нет, не Жуан смешон,

Смешней всего

Слепые подражатели его.

Мы с ним сошлись,

Встречаясь на работе,

На зауральском авиазаводе.

Не жалуюсь, что жизнь меня свела

И крепко подружила как-то сразу

С конструктором, тогда из цеха плазов,

Из группы элерона и крыла.

Здесь, как в любви

Негаснущего жженья,

Конструкторам нужно воображенье.

Высокий,

Строгий,

То горяч, то тих,

Глядел он на творенье рук своих,

На связь узлов очерченного плана.

Скажу, на сердце руку положа,

Жуан при толкованье чертежа

Был строже толкователей Корана.

Недаром святость плазового цеха

Была для заводских,

Как туркам — Мекка…

В то время

Из туманной красоты

В нем проступали четкие черты.

Так юности нетронутые лица,

Всегда чуть-чуть хмельные без вина,

Всегда в туманце, будто после сна,

Вдруг обретут гранитные границы.

А эта четкость, эта твердость камня

У женщин будит

Большие желанья.

Так и случилось.

Изо всех дорог

Они искали всяческий предлог

Прийти к Жуану, как на техэкзамен,

С холодным равнодушьем напускным

Поговорить о срочном деле с ним,

Остекленев влюбленными глазами,

Потом уйти,

Не выяснив значенья

Каких-нибудь деталей сочлененье.

Но так себя вели,

Боясь изнанки,

Скорей всего студентки-практикантки,

А женщины постарше тех девиц,

Без всяких институтов и теорий

Познавшие законы траекторий,

Стрелять умели из других бойниц.

Они-то ведали, что платья вырез

Глаз ловко заглянувшего

Не выест.

Как всякий

Положительный герой,

Он в строгости переборщал порой,

Легко судил себя, судил других.

Не будьте строги

К собственным изъянам,

Вину за них отдайте обезьянам,

Поскольку мы произошли от них.

История в стремленье к идеалу

Нам не дала

Другого матерьяла.

К своей жене,

Чтоб не казалась мелкой,

Не подходите с необъятной меркой,

Иначе с ней не сжиться и не спеться.

От женщины, коль не мудрит сама,

Не надо ждать сверхмудрого ума,

У женщины должно быть умным сердце.

Она решает в случае любом

Сначала сердцем,

А поздней — умом.

Жуана моего,

Чтоб не мрачить,

На этот счет не мне было учить,

Но в нашем мире — мире небывалом,

Где истины не ходят нагишом,—

Мы устоим на принципе большом

И вдруг заспотыкаемся на малом.

Так у него случилось в ходе дела

С Аделаидою из техотдела.

Она была,

Признать открыто надо,

Не мирового женского стандарта,

А если говорить начистоту,

Ее до встречи с ним я видел трижды,

Да, да, и ничего, а вот поди ж ты,

Мой друг в ней заприметил красоту.

Увидел он всей зоркостью своей

Прелестное ушко

Среди кудрей.

В нем были хороши до удивленья

Все линии, их матовые тени,

Сферически-лирический овал,

В другой овал миниатюрно вхожий.

А кожа!.. Боже мой, так грубо кожей

Я чудо несказанное назвал.

Теперь представьте

Тот эффект великий

От сказочных светильников

При лике.

Для женщин,

Чтоб занять достойный ряд,

Два ушка вот --">