яшка казанова - три года

вспоминая твои, подхожу к дивану,

чтобы спать, но чертовски боюсь того,

что, проснувшись, почувствую рядом только

пустоту, чей оскал, нежней моего

и болезненней. и, улыбаясь тонко

самой кромочкой рта, я пойму, с тобой

все настолько прозрачно, что даже тенью

можно выпачкать. эта чудная боль

просто чудная, капельками на теле

оседает горячка. ударный слог

очень важен, ты знаешь, как нужно ставить:

ударенья, на красное, на число,

на табун скакунов и на волчью стаю.

я люблю тебя. тройственность этих слов

мною не постижима. но этой ночью

смело ставлю на милое мне число

двадцать три. и, конечно, на стаю. волчью.

2005/05/26

здесь так пахнет тобой: безответственно, нагло-детски...

здесь так пахнет тобой: безответственно, нагло-детски.

я не знаю, за что позволяю себе курить,

убивая твой запах, сумбурно надеясь, дескать –

все само рассосется. пугаясь внезапных рифм,

ухожу глубоко под одежду, скрываю плечи,

прячу шею и подбородок в какой-то шарф,

неудобный для лета. меня, как ангину, лечат

сто пятнадцать приятелей. тоненькая душа

на скакалочку стала похожа. бери и прыгай –

твоим сильным коленям понравится этот ритм,

столь внезапный и резкий, что стайка блестящих рыбок

разлетелась бы, вздрогнув. позволив себе курить,

я как будто тебя окунаю в туман. в тумане

все похожи на незнакомцев, и, черт возьми,

так легко разминуться, столкнувшись случайно, а не

задыхаться сомненьями от девяти до восьми

или позже. работа как средство рубить канаты

себя вряд ли со мной оправдает, я – кандидат

для других поликлиник: стена – подоконник – стена. ты

так близка мне теперь, что я не пугаюсь дат,

уповая на время (читай – на психолога). каждый

день наполнен часами, часы – минутами. боль

меня тоненькой плеткой, как мама в детстве, накажет

за полжизни, которую я провела с собой.

2005/05/26

хоть в голос кричи, хоть шопотом...

хоть в голос кричи, хоть шопотом

боль не становится глуше.

будет ли хорошо потом,

или хотя бы лучше,

чем есть? равносильно загадывать

желания на сирени.

пора бы губу закалывать –

закаливать. отсырели

глаза, потемнев, как водится,

на тон или даже глубже.

шепчется ли мне воется ль –

боль не становится глуше.

она прорастает, в месиво,

в кровавое удобренье,

себя опуская. есть его,

размазывать, как варенье,

по рту? вот такие песенки

во мне расцвели под утро.

балконное равновесие.

ветром штора надута.

2005/05/27

даже если вскрыться...

даже если вскрыться,

вряд ли станет легче.

васильковый рыцарь

мне кладет на плечи

две ладони – жестко

надавил. покорна.

выдержит ли шерстка?

выгорит ли горло?

выстою? сломаюсь?

вытеку? заполнюсь?

васильковый палец.

бежевое порно.

по цветам пробежка –

каждый нерв окрашен,

неуемен, бешен,

болен + нестрашен

до поры. а после –

ужас до упора.

пейся или пойся,

бежевое порно.

лейся или лайся,

песенка из глотки.

магазинный слайсер,

нежный + неловкий,

покромсает мяска

моего немножко –

веночки дымятся.

сидя у окошка,

прожигаю вечер –

маски или лица

мне кладет на плечи

васильковый рыцарь?

крупный лунный шарик

так давно не доен,

рваный, будто шрамик,

на моей ладони.

2005/05/27

мы обе вышли на поле брани...

мы обе вышли на поле брани

без шума с улыбками через зубы.

еще секунда… уже убрали

задвижки… секунда еще… безумно

смеюсь. слышу собственный смех. и это

звучит, как гонг. приступаем к бою.

меня подкосит моя диета –

вода с табаком – или Бог с тобою?

ты бьешь удачно, ты бьешь как надо –

рапира входит, как ножик в масло,

в меня. красных капелек канонада

запачкать может и плащ, и маску,

но это не --">