Аркадий Славоросов - Опиум

Опиум

Тот, кто не верит в реальность мистификаций, тот не достоин носить собственное имя.

С. Демент

Поцелуев мост

Катьке Пожемицкайте

Осенней серости промозглость,

Покорность палого листа,

И полу-вздох, и полу-возглас

У Поцелуева моста.

Всё так изысканно и мило:

Очарование очей…

Но снова мимо, мимо, мимо

Иду, свободный и ничей.

Отбой хрипят больные трубы,

И сердце смотрит в пустоту.

И немота слепила губы

На Поцелуевом мосту.

Душа обуглено дымилась,

Вновь обретя покой и вес.

Был полу-казнь, был полу-милость

Холодный дождь с пустых небес.

И, как лицо продажной девки,

Был день мой бледен и испит.

Подолом мокрым хлещет Невка,

Над ней фонарь, как цапля, спит.

О, запустенье птичьих высей,

О, запустение сердец!..

А Осень мечет, мечет бисер

И разорится, наконец.

Урод октябрьский рыбу удит,

Облокотясь о парапет…

Но было — значит будет. Будет! —

Вот мой единственный ответ.

И лопнет сырости осенней

Пузырь. Пророчеству внемли! —

И снова будет вознесенье

Над притяжением земли,

И клирос грянет: «Аллилуйа!»,

И прянет сердце в высоту…

И я умру от поцелуя

На Поцелуевом мосту.

Начало зимы

Ване Отроку

Праздник машет красным флагом,

Свет вечерний бьёт в стекло…

Обернётся ли во благо

Мне приснившееся зло?

Мимо ГУМа едут танки,

Глухо кашляет салют.

А в театре на Таганке

Снова Горького дают.

Ветер бродит по панели

Между пьяненьких блядей.

Всюду серые шинели

Одеваются в людей.

Снег валит повсюду в мире,

Снег валит из всех прорех.

А сосед в седьмой квартире

Снова заперся от всех.

Крик ветвисто в небо вырос —

Не помог и веронал…

По соседству в храме клирос

Пел «Интернационал».

Не понятно пил иль не пил —

Хмеля ни в одном глазу,

Только сыплет белый пепел

На блевотину в тазу:

В этом доме нету крыши,

Крышу ветром унесло.

Хлеб насущный съели мыши.

Время вырвало весло.

Тараканий люд забавя —

Аж топорщатся усы —

Я сижу лицо уставя

В помертвевшие часы.

Кто-то ссорится за дверью,

Дети плачут и галдят…

Только с неба пух да перья

Мёртвых ангелов летят.

Мы чуть не замёрзли

Уммагумме Бездомному Псу

Полночь. Мёртвая дорога.

Этот мир не знает Бога,

Словно мы пришли сюда

После Страшного Суда.

Опалённые купины,

Изб ссутулившихся спины —

Уцелевшие селенья

После Светопреставленья.

Мы, туманом странным скрыты,

Словно братья-минориты,

Шли под тихий скорбный звон

За излучиной времён.

Месяц тусклой плыл улыбкой

Над действительностью зыбкой,

Над Россиею нагой…

Хруст морозный под ногой.

Между Шацком и Рязанью

Звёзды рыбьими глазами

Не мигая смотрят вслед.

Нас как будто вовсе нет.

Только странная тревога.

Только мёртвая дорога,

Как во времени черта.

А под нею — пустота.

И над пропастью бездонной

Уммагумма Пёс Бездомный

Брёл по кромке бытия,

Скуки смертной не тая.

Мэб

Вот — королева Мэб.

Шекспир

В бессмертном свете электрических ламп

Обитает маленькая девочка-вамп,

Питаясь яблочными пирогами

И своими метафизическими врагами.

Полу-опаловая россиянка,

Прекрасная, как цветок-росянка,

Всосавшая, как и предписывает Игра,

Залётного фраера Комара.

Девочка, впейся в меня глазами!

Девочка, впейся в меня губами!

Я все --">