Вадим Габриэлевич Шершеневич - Стихотворения и поэмы

Посеребрены рога.

«Я служил солдатом в войске,

Сам собой не дорожу:

Снимут голову — геройски

Я другую привяжу!»

От него собачий запах,

Гнусен беса едкий смех,

На больших косматых лапах

Две перчатки без прорех.

На гармонике играет.

Нервно ногу трет ногой

И фальшиво подпевает

И любуется собой.

Что же, друг! Давай попляшем!

Раз-два-три! Живей, живей!

Иль в кругу бесовском вашем

Вы чуждаетесь людей?

Полно, бес! И я такой же

Проходимец и бедняк!

Погоди! Куда? Постой же!

— Бес умчался в березняк.

Из раздела «Полдень»

Страсть

Я в сумраке беззвездной ночи

Доволен ласковой судьбой.

Мои благословляю очи,

Любующиеся тобой.

Моя старинная подруга,

Хранительница от обид!

Твоя девическая вьюга

На крыльях огненных летит.

В твои серебряные звоны

Прозрачных, солнечных имен

Душой больной и изумленной

Я неизменчиво влюблен.

Ликуй, наследница красавиц!

Тебя я радостно пою!

Ты пляской пламенных плясавиц

Околдовала ночь мою,

Заворожила. Ныне, пленный,

Я погружаюсь в твой туман.

Ты перевязью драгоценной

Удерживаешь кровь из ран.

И я, прикованный к постели,

Изнеможенный и в огне,

Считаю дерзкие недели

В твоей кипящей глубине.

В непрерванной грозою неге

Молюсь: Господь! Благослови,

Чтоб страсти буйные побеги

Не иссушили куст любви,

Чтоб эти черные вуали

Слегка опущенных ресниц

Моей не обманули дали,

Моих не спутали зарниц!

Portrait D'Une Demoiselle^[2]

Ваш полудетский, робкий шепот,

Слегка означенная грудь —

Им мой старинный, четкий опыт

Невинностью не обмануть!

Когда над юною забавой

Роняете Вы милый смех,

Когда княжною величавой,

Одетой в драгоценный мех,

Зимою, по тропе промятой,

Идете в полуденный чае —

Я вижу: венчик синеватый

Лег полукругом ниже глаз.

И знаю, что цветок прекрасный,

Полураскрывшийся цветок.

Уже обвеял пламень страстный

И бешеной струей обжег.

Так на скале вершины горной,

Поднявшей к небесам убор,

Свидетельствует пепел черный,

Что некогда здесь тлел костер.

Из раздела «Чужие песни»

Н. Гумилеву посвящается

О, как дерзаю я, смущенный,

Вам посвятить обломки строф, —

Небрежный труд, но освещенный

Созвездьем букв: «а Goumileff».^[3]

С распущенными парусами

Перевезли в своей ладье

Вы под чужими небесами

Великолепного Готье…

В теплицах же моих не снимут

С растений иноземных плод:

Их погубил не русский климат,

А неумелый садовод.

R.M. Von Rilke

Жертва

И тело всё цветет, благоухая,

С тех пор, как я познал твои черты.

Смотри: стройнее, стана не сгибая,

Хожу. А ты лишь ждешь: — о, кто же ты?

Я чувствую, как расстаюсь с собою

И прошлое теряю, как листву.

Твоя улыбка ясною звездою

Сияет над тобой и надо мною,

Она прорежет скоро синеву.

Всё, что давно в младенчестве моем

Блистало безымянными волнами,

Всё — назову тобой пред алтарем,

Затепленным твоими волосами,

Украшенным твоих грудей венком.

Песнь любви

Как душу мне сдержать, чтобы к твоей

Она не прикасалась? Как поднять

Ее к другим предметам над тобою?

Хотел бы дать покой я ей

Вблизи чего-нибудь, что скрыто тьмою,

В том месте, где не стало б всё дрожать,

Когда дрожишь своей ты глубиною.

Но все, что тронет, — нас соединяет,

Как бы --">