Вадим Габриэлевич Шершеневич - Стихотворения и поэмы

Вадим Габриэлевич Шершеневич Стихотворения и поэмы

А. Кобринский. «Наши стихи не для кротов…»

[текст отсутствует]

Стихотворения

Из книги «Весенние проталинки»

Интимное

Я привык к Вашей столовой с коричневым тоном,

К чаю вечернему, к стеклянному звону,

К белым чашкам и к собачьему лаю.

Я всегда у Вас вечерами бываю.

Всё так приветливо! Порою печальное.

Из окна я вижу церковь дальнюю.

Какой-то хаос гармонии многотонной.

В соседней комнате звонок телефонный.

И воздух поет: «Смотри, смотри,

Как замкнули двери, молча, драпри!»

По комнатам веет любовный туман,

О, как знаком мне пестрый диван!

Тут я впервые интимность познал;

Ее навеял Ваш светлый зал.

И понял, что всё другое — ошибка,

Что солнце — детей наивных улыбка,

Что сердце ловит в звездах ответ,

Что сам я глупый, глупый поэт.

1910

Из цикла «Осенний трилистник»

Мертвая чайка

А.М.Б.

Ты видала ль умершую чайку на морском пожелтевшем песке?

Ее волны тревожат, и взор ее тихий неизменно покоен в тоске.

Ее бросил прибой на песок золотистый и играет разбитым крылом,

А над нею высокое небо озаряется лунным лучом.

И умершая чайка печальна и безмолвна в суровой тоске,

Ей играет прибой беспокойный на морском пожелтевшем песке.

И в движениях мертвого тела мой упорный и пристальный взор

Прочитал и печаль, и кручину, и судьбе молчаливый укор.

Бесконечное море в прибое волны, мчит на песок, не спеша…

Ты видала ль умершую чайку? Это — юного принца душа!..

1911

Из книги «Carmina». Лирика (1911–1912)

Книга первая

Из раздела «Маки в снегу»

Берег

«И видит берег недалекий

И ближе видит свой конец»

М. Лермонтов

Моя душа о боль земную

Со стоном бьется, и сквозь сны

Мне обещает твердь иную

Незримый голос с вышины.

И правлю я во тьме вечерней

Корабль к маяку вдали…

Шипы окровавленных терний

В венок мой демоны вплели.

Пусть в белизне прибрежной пены

Мелькает райская земля,

Но корабельные сирены

Поют о смерти корабля.

Ах! Берег близко… Руки стынут

В прохладной полумгле ночной.

Я знаю: мрачный жребий вынут

Из Книги Голубиной мной.

Ночное развернулось знамя!

Мне не пристать к земной мете!

И демон, трепеща крылами,

Как птица, реет в темноте.

Исчезни!.. В миг, когда усилья

Покинут мертвенную плоть.

Архангелов незримых крылья

Дух вознесут к Тебе, Господь.

Поэт

Когда в уединеньи мирном

Я совершенствую труды

И славословлю пеньем лирным

Чудесный свет твоей звезды,

Душа смиренною отрадой

Переполняется и ждет.

Ободри сердце и обрадуй,

Посевов вожделенный всход!

Приди и пронесись, ненастье,

Дождь благодатный уронив!

Какое ласковое счастье

В волнении созревших нив!

Когда ж осеннею порою

Из городов поток людской

Полузаросшею тропою

В мой вдохновительный покой

Придет, чтоб с жадным восхищеньем

Глядеть на сладостный посей, —

Я отойду и с огорченьем

Прерву ликующий напев.

Как деревенский житель скромный,

Я их восторга не приму:

Я чужд и их волне огромной,

И их ленивому уму.

Когда же потекут шумливо

Они обратно за камыш —

Я пожалею сиротливо

Мою израненную тишь.

Уединение

«O, patria! Ti rivedre»

Tancredi^[1]

Когда в зловещий час сомнения

Я опьянен земной --">