Александр Александрович Блок - Том 3. Стихотворения и поэмы 1907–1921

Александр Александрович Блок Собрание сочинений в девяти томах Том 3. Стихотворения и поэмы 1907–1921

Стихотворения. Книга третья (1907–1916)

Страшный мир (1909–1916)

К музе

Есть в напевах твоих сокровенных

Роковая о гибели весть.

Есть проклятье заветов священных,

Поругание счастия есть.

И такая влекущая сила,

Что готов я твердить за молвой,

Будто ангелов ты низводила,

Соблазняя своей красотой…

И когда ты смеешься над верой,

Над тобой загорается вдруг

Тот неяркий, пурпурово-серый

И когда-то мной виденный круг.

Зла, добра ли? — Ты вся — не отсюда.

Мудрено про тебя говорят:

Для иных ты — и Муза, и чудо.

Для меня ты — мученье и ад.

Я не знаю, зачем на рассвете,

В час, когда уже не было сил,

Не погиб я, но лик твой заметил

И твоих утешений просил?

Я хотел, чтоб мы были врагами,

Так за что ж подарила мне ты

Луг с цветами и твердь со звездами —

Всё проклятье своей красоты?

И коварнее северной ночи,

И хмельней золотого аи,

И любови цыганской короче

Были страшные ласки твои…

И была роковая отрада

В попираньи заветных святынь,

И безумная сердцу услада —

Эта горькая страсть, как полынь!

29 декабря 1912

«Под шум и звон однообразный…»

Под шум и звон однообразный,

Под городскую суету

Я ухожу, душою праздный,

В метель, во мрак и в пустоту.

Я обрываю нить сознанья

И забываю, что́ и как…

Кругом — снега, трамваи, зданья,

А впереди — огни и мрак.

Что́, если я, завороженный,

Сознанья оборвавший нить,

Вернусь домой уничиженный, —

Ты можешь ли меня простить?

Ты, знающая дальней цели

Путеводительный маяк,

Простишь ли мне мои метели,

Мой бред, поэзию и мрак?

Иль можешь лучше: не прощая,

Будить мои колокола,

Чтобы распутица ночная

От родины не увела?

2 февраля 1909

«В эти желтые дни меж домами…»

В эти желтые дни меж домами

Мы встречаемся только на миг.

Ты меня обжигаешь глазами

И скрываешься в темный тупик…

Но очей молчаливым пожаром

Ты недаром меня обдаешь,

И склоняюсь я тайно недаром

Пред тобой, молчаливая ложь!

Ночи зимние бросят, быть может,

Нас в безумный и дьявольский бал,

И меня, наконец, уничтожит

Твой разящий, твой взор, твой кинжал!

6 октября 1909

«Из хрустального тумана…»

Из хрустального тумана,

Из невиданного сна

Чей-то образ, чей-то странный…

(В кабинете ресторана

За бутылкою вина).

Визг цыганского напева

Налетел из дальних зал,

Дальних скрипок вопль туманный…

Входит ветер, входит дева

В глубь исчерченных зеркал.

Взор во взор — и жгуче-синий

Обозначился простор.

Магдалина! Магдалина!

Веет ветер из пустыни,

Раздувающий костер.

Узкий твой бокал и вьюга

За глухим стеклом окна —

Жизни только половина!

Но за вьюгой — солнцем юга

Опаленная страна!

Разрешенье всех мучений,

Всех хулений и похвал,

Всех змеящихся улыбок,

Всех просительных движений, —

Жизнь разбей, как мой бокал!

Чтоб на ложе долгой ночи

Не хватило страстных сил!

Чтоб в пустынном вопле скрипок

Перепуганные очи

Смертный сумрак погасил.

6 октября 1909

Двойник («Однажды в октябрьском тумане…»)

Однажды в октябрьском тумане

Я брел, вспоминая напев.

(О, миг непродажных лобзаний!

О, ласки некупленных дев!)

И вот — в непроглядном тумане

Возник позабытый напев.

И стала мне молодость сниться,

И ты, как живая, и ты…

И стал я мечтой уноситься

От ветра, дождя, --">