Александр Александрович Блок - Том 3. Стихотворения и поэмы 1907–1921

Но не кляни повествований странных

О том, как длился непонятный сон…

Из бездн ночных и пропастей туманных

К нам доносился погребальный звон;

Язык огня взлетел, свистя, над нами,

Чтоб сжечь ненужность прерванных времен!

И — сомкнутых безмерными цепями —

Нас некий вихрь увлек в подземный мир!

Окованный навек глухими снами,

Дано ей чуять боль и помнить пир,

Когда, что ночь, к плечам ее атласным

Тоскующий склоняется вампир!

Но мой удел — могу ль не звать ужасным?

Едва холодный и больной рассвет

Исполнит Ад сияньем безучастным,

Из зала в зал иду свершать завет,

Гоним тоскою страсти безначальной, —

Так сострадай и помни, мой поэт:

Я обречен в далеком мраке спальной,

Где спит она и дышит горячо,

Склонясь над ней влюбленно и печально,

Вонзить свой перстень в белое плечо!»

31 октября 1909

«Поздней осенью из гавани…»

Поздней осенью из гавани

От заметенной снегом земли

В предназначенное плаванье

Идут тяжелые корабли.

В черном небе означается

Над водой подъемный кран,

И один фонарь качается

На оснеженном берегу.

И матрос, на борт не принятый,

Идет, шатаясь, сквозь буран.

Всё потеряно, всё выпито!

Довольно — больше не могу…

А берег опустелой гавани

Уж первый легкий снег занес…

В самом чистом, в самом нежном саване

Сладко ли спать тебе, матрос?

14 ноября 1909

На островах

Вновь оснежённые колонны,

Елагин мост и два огня.

И голос женщины влюбленный.

И хруст песка и храп коня.

Две тени, слитых в поцелуе,

Летят у полости саней.

Но не таясь и не ревнуя,

Я с этой новой — с пленной — с ней.

Да, есть печальная услада

В том, что любовь пройдет, как снег.

О, разве, разве клясться надо

В старинной верности навек?

Нет, я не первую ласкаю

И в строгой четкости моей

Уже в покорность не играю

И царств не требую у ней.

Нет, с постоянством геометра

Я числю каждый раз без слов

Мосты, часовню, резкость ветра,

Безлюдность низких островов.

Я чту обряд: легко заправить

Медвежью полость на лету,

И, тонкий стан обняв, лукавить,

И мчаться в снег и темноту,

И помнить узкие ботинки,

Влюбляясь в хладные меха…

Ведь грудь моя на поединке

Не встретит шпаги жениха…

Ведь со свечой в тревоге давней

Ее не ждет у двери мать…

Ведь бедный муж за плотной ставней

Ее не станет ревновать…

Чем ночь прошедшая сияла,

Чем настоящая зовет,

Всё только — продолженье бала,

Из света в сумрак переход…

22 ноября 1909

«С мирным счастьем покончены счеты…»

С мирным счастьем покончены счеты,

Не дразни, запоздалый уют.

Всюду эти щемящие ноты

Стерегут и в пустыню зовут.

Жизнь пустынна, бездомна, бездонна,

Да, я в это поверил с тех пор,

Как пропел мне сиреной влюбленной

Тот, сквозь ночь пролетевший, мотор.

11 февраля 1910

«Седые сумерки легли…»

Седые сумерки легли

Весной на город бледный.

Автомобиль пропел вдали

В рожок победный.

Глядись сквозь бледное окно,

К стеклу прижавшись плотно…

Глядись. Ты изменил давно,

  Бесповоротно.

11 февраля 1910

«Дух пряный марта был в лунном круге…»

Дух пряный марта был в лунном круге,

Под талым снегом хрустел песок.

Мой город истаял в мокрой вьюге,

Рыдал, влюбленный, у чьих-то ног.

Ты прижималась всё суеверней,

И мне казалось — сквозь храп коня —

Венгерский танец в небесной черни

Звенит и плачет, дразня меня.

А шалый ветер, носясь над далью, —

Хотел он выжечь душу мне,

--">