Евгения Александровна Доброва - Чай

дворцовую музыку,

а потом бы опять

шла домой

и писала гэндайси,

они были бы нежными и бескровными,

как мясо теленка.

2002

Ня

Официант в ресторане турецкого

трехзвездочного отеля,

невдалеке от Антальи,

тот самый,

которому я нравлюсь

(позавчерашняя дискотека),

подошел, пока меня не было,

к нашему столику

и спросил по-русски подругу:

— Светта,

твою подругу зовут Ня?

— Же.

Я услышала «Же».

— Что «Же»? — спросила, когда он ушел.

— Женя, — сказала подруга. —

Я говорю,

что тебя зовут Женя.

Но он так и звал меня Ня —

«Же» никак не давалось.

2000

Алеша

Позвонила другу,

а подошла его мама.

— Простите, Алексея можно к телефону?

— Алешу? — так тихо и изумленно

переспрашивает она,

как будто там их двое,

и Алексей, и Алеша,

причем мне-то, конечно, нужен второй,

а то, что у них есть еще Алексей,

я просто не знаю.

1999

Пленница

Маша Петелина

застряла в лифте в общежитии.

И я решила скрасить ее плен.

Пошла к соседу:

— Егор! А нет ли у тебя

какой-нибудь хорошей книжки почитать?

Но только тонкой:

там Петелина

застряла в лифте

и толстую мне ей не пропихнуть:

заклинило дверные створки,

осталась

ма-аленькая щель.

Егор дал «Томасину».

И предложил, немножко издеваясь,

совсем чуть-чуть:

— А может, свечку ей еще?

Церковную?

А служба все не едет…

Книжка кончилась.

И Маша захотела есть.

— А как же раньше столпники? Терпи!

Но выход все же найден:

пленница

накормлена бульоном «Кнорр»

через соломинку.

Потом просунули поштучно сухари

и ниточки наушников —

Миша из пятьсот десятой

дал плеер;

по просьбе узницы

поставили Вивальди.

Когда приехали лифтерши наконец —

она уже привыкла к новой жизни.

2001

Новенькая

К нам в класс

пришла новенькая.

Красавица, стерва и гадина.

Все мальчики

были в нее влюблены.

Однажды она

подошла к моей парте

и заметила книгу.

Артюр, — было написано маленькими буквами;

а Рембо — большими.

Пьяный корабль, впрочем, тоже большими.

— А, Ре́мбо! — воскликнула

новая девочка,

не удостаивавшая меня до этого

ни словом, ни взглядом. —

Дашь почитать?

Сталлоне она уважала.

2001

Ой!

Иду по улице и пью баночный вермут,

банку за банкой,

и напиваюсь,

и, кажется, даже икаю.

Хорошо — никого.

Улица эта пустынна,

пусто, как на Луне,

целый квартал выселенных домов,

немного страшно,

но, в общем, не все ли равно,

можно идти и насвистывать

«Сказки Венского леса»,

Geschichten aus dem Wienerwaid,

икать меж реприз и кричать «помогите!» —

никто не ответит,

это мертвый квартал,

нормальные люди здесь ночами не ходят,

а я — срезаю дорогу.

Ой!

… … … …

1999

Крыльцо

В холодную мрачную безлунь

курю на больничном крыльце.

Во двор твоих окон прицел

льет свет над горячечной бездной.

Все листья в кострах сожжены.

В ухоженном парке просторно,

и снег идет тихо и скорбно,

как нищий за гробом жены.

1998

«В автобусе, пустом, как лес, и жарком…»

В автобусе, пустом, как лес, и жарком,

я загляделась беспардонно на красавца.

Он зло заметил это. Я ему:

мол, вы красивы. — «Вы же — безобразны».

«Какой, вы, право, пересмешник, — говорю, —

я пошутила, глянь: и он — туда же».

1999

«Яндекс» говорит с моей anima

На дорогах свободно, новых писем нет.

2009

«Круг скоро замкнется…»

Круг скоро замкнется.

Сейчас уже первые числа марта.

Я — готовлюсь к весне:

зашиваю дырки на прошлогодних колготках,

узнаю --">