Хорхе Карреры Андраде - Место происхождения

где пленное вино поет без слов.

И четверо мужчин, румяны щеки,

жаркое режут, ищут в кубках дно,

а мясо красное в крови и соке.

И лиловатый отблеск льет вино

на хлеб, на скатерть, на фарфор высокий,

на холст в углу, где все затемнено.

II. Экспедиция в страну Корицы

Тысячерукий лес закрыт для света;

людей в своем объятье крепко сжал он

и вечного не выдает секрета,

не уступая шпагам и кинжалам.

Здесь орхидея, попугай — примета

какой-то дикой жизни под началом

царицы тропиков и злого лета —

змеи, что скипетр заменила жалом.

Ужели распростерся здесь Гонсало

Писарро^[5] — конь подушкой под плечами,

и желтое лицо, как смерть, устало.

А лихорадка влажными руками

уж сто солдат в могилу побросала.

Так побеждает лес и сталь и знамя.

III. Вечнозеленый Кито

Идет на пользу свежесть горных кряжей

поющим пленникам-колоколам,

индейцам с овощами для продажи,

дрова несущим на спине ослам.

На лицах кротость, благодушье даже,

хотя б спешили люди по делам,

и башни светлые стоят на страже:

надменность с благородством пополам.

Здесь солнце доброе, как хлеб горячий,

струится жидким золотом, пока

не хлынет дождь иль ночь его не спрячет.

Под сенью дождевого колпака

мечтает Кито, что плывет к удаче,

что он — ковчег, а море — облака.

IV. Агава

Высокой сьерры страж вооруженный,

посевов покровитель и скота,

она еще — кувшин необожженный

с небесным медом в синеве листа.

На высоте рукою напряженной

с зеленым ногтем на концах куста

не может удержать изнеможенно

бродячих туч, где влага так густа.

Мечтает чудище с душою нежной,

чтоб жизнь его окончилась костром

и синий дым стал вечностью безбрежной.

На быстром солнце как щиты с гербом,

где шпаги — с ржавчиною неизбежной,

ограда из агав хранит мой дом.

V. Портрет испанца Сантьяго Карреры

Глаза за нами следуют, блистая,

из-под бровей, как хищных два зверька,

и в них мерцает нежность золотая

под отблеском смертельного клинка.

Луна и зеркало — броня простая —

сраженья отражали, как река;

и о любви и храбрости сухая

и длинная нам говорит рука.

Друг вице-короля и капитан Кастильи,

индейцев защищал он шпагой боевой,

но в жизни, прожитой в колониальном стиле,

стал эшафот последнею главой,

и клетку целый день по площади носили

с его отрубленною головой.

Весна и компания

Веселой обновой весенний миндаль

встречает причастье. Над крашеной лавкой

пищит воробей, рекламируя травку

и синюю даль.

Идет распродажа весеннего снега:

пушистыми хлопьями сыплется с неба

и застит глаза тополиная мгла.

А струи дождя — как тростник из стекла…

Ковры расстелились от дома до школы,

и лужа средь луга — зеркальный осколок,

откуда выносит степенную грусть

на розовых ластах задумчивый гусь.

Пусть ливень по листьям стучит на машинке,

итог подводя лепесткам и тычинкам,

но ночью на грядках горят светляки:

горят подожженные вишни и розы,

камней самоцветных летучая россыпь.

Деревья — как отблески факельных шествий.

И кто бы подумал, что так недалек

тот месяц, когда опечатают жестью

плоды этих буйств, консервируя впрок,

и роща, за яром рыжея по-лисьи,

печаль спеленает в паленые листья.

Апрель — водяной хмель

Время, когда сердце хотело б скакать разутым,

как у девочки, грудь вырастает у дерева,

а нас охватывает страсть писать --">