Вальтер Скотт - Накануне Дня св. Джона

молодой,
И присядь на колени мои (!)
Любопытно, как Пушкин и Белинский (см. второй
эпиграф) представляли себе эту сцену. Барон садится на
скамью (возле часовни, надо полагать, таковая должна быть),
сбрасывает доспехи (а может, и нет) и усаживает на колени –
кого? Малютку, он же паж молодой. Паж молодой, в моём
представлении, это юноша лет 15-17-ти; как-то трудно
представить такого на коленях у барона. Вот текст
Жуковского пополнее:
Соскочив у часовни с коня за стеной,
Притаяся в кустах, он стоял;
И три раза он свистнул — и паж молодой
На условленный свист прибежал.
«Подойди, мой малютка, мой паж молодой,
И присядь на колена мои;
Ты младенец, но ты откровенен душой,
И слова непритворны твои.
Я в отлучке был три дни, мой паж молодой;
Мне теперь ты всю правду скажи:
Что заметил? Что было с твоей госпожой?
И кто был у твоей госпожи?»
А вот как в оригинале:
He lighted at the Chapellage,
He held him close and still;
And he whistled thrice for his little foot-page,

His name was English Will.
'Come thou hither, my little foot-page,
Come hither to my knee;
Though thou art young, and tender of age,
I think thou art true to me.
'Come, tell me all that thou hast seen,
And look thou tell me true!
Since I from Smaylho'me tower have been,
What did thy lady do?'«Паж молодой» Жуковского упоминается трижды, но у
автора нет «пажа» (page), а есть foot-page. Это мальчишка на
посылках, он может быть лет 5-6-ти (действително,
«малютка»). Но и такого барону брать на колени было
незачем. В оригинале:
Come hither to my knee;
Эта идиома означает просто «подойди поближе». Так
обращается конный к пешему или взрослый к ребёнку (к
подростку, который ему, допустим, до пояса). Тут Василий
Андреич положил большую охулку на свою переводческую
руку.
Отметим кое-какие отступления от оригинала.
«Замок Смальгольм» — в оригинале нет «замка» (castle), а
есть tower(башня). «Знаменитый Смальгольмский барон» — у
автора не сказано, что барон «знаменитый». В бурю «без
умолку филин кричал» — не знаю, как ведёт себя филин в
бурю, но в оригинале там выпь. Герб на щите Колдингема
(три звезды и пр.) Жуковский полностью сочинил сам. Барон,
поднявшись к жене, видит её одну; в подлиннике она
окружена служанками. Это ничего, но просто непонятно,
зачем это. А вот что действительно плоховато: баллада
написана отнюдь не таким гладким ритмом,каким её перевёл
Жуковский. Мрачное, готическое содержание замечательно
передаёт дольник (он же паузник) автора; Василий Андреич,
видимо, будучи в плену тогдашней традиции, избрал
правильный монотонный анапест, который в течение сорока
девяти четверостиший становится скучен.

(Ранний пример дольника в русской поэзии – один из
шедевров Тютчева «Сон на море». Это стихотворение
помечено 1830-м годом!)
Перевод Жуковского, на мой взгляд, устарел.
У нас бледная копия великолепного оригинала. Вот бы ктонибудь из нынешних профессиональных переводчиков
перевёл эту вещь заново.
Почему я взялся за не своё дело? Главное – достала, в
конце концов, строчка «Присядь на колена мои». Конечно,
сразу столкнулся с тем, что английские слова, как правило,
бывают короче русских (это я знал). Вот несколько примеров:
knigt – рыцарь;
monk – монах;
nun – монахиня;
priest – священник;
grave – могила.
Это всё нужные слова, они необходимы при переводе. Я
отказался от догмы переводить четверостишия (катрены)
один в один, предпочитая по возможности держаться ближе
к оригиналу по содержанию, нежели по количеству строк.
Сознание
безответственности и отсутствия конкуренции придаёт
уверенности, что действуешь правильно.
В итоге у меня прибавился десяток катренов сравнительно с
оригиналом и переводом Жуковского.
Дочитавшему до конца best regards.
В. Котовер-Казанер 26.05.21

--">