Алексей Борисович Горобец - Простудятся в траве босые осы…

Но грустно и застенчиво слинять,

Уверовав,

Что прожил не напрасно…

* * *

Этот век –

Для живущих он станет чужим.

Для живущих без нас.

Он останется с нами.

Мы разденем его. Мы его обнажим!

И до чресел и лядвий

Разденемся сами.

Нам всего-то осталось – себя разделить:

По диетам. Бараньей, свиной. Или рыбной.

Пусть запомнит страна, каково оно – быть,

Выгребаясь меж Сциллой и той же Харибдой.

Осыпаются листья. И звёзды Кремля

Камуфляжны, как звёзды кейфоровых шлемов.

Ожиданье, напряг и разряды на клеммах.

И ночная планета. Похоже – Земля.

Где станичный роддом

И дремотны поля.

И над старым погостом – звезда Вифлеема.

* * *

Надрывен рык измотанной страны

И нескончаем как проблема выбора.

И тянется от Тузлы и до Выборга

Меридиан оборванной струны.

Тут есть, пожалуй, от чего отчаяться,

На принтерном растёкшися листе.

Мозги как бы всё больше размягчаются

И утекают. Но отнюдь не те.

И немотой томясь, на волю просится,

В тиши освобождаясь от оков,

Пусть – безголосица,

Пускай – пустоголосица,

Плакучих, но плескучих облаков!

А счастье наше –

То мычит, то телится,

И заметёт апрельская метелица

Печали все,

И трудится умелица –

Кириллицы пчелиная трава.

О, тишины медвяные слова!..

Пока вы есть –

Ну, и Россия теплится.

Пока вы здесь –

Ну, и земля жива.

* * *

В утомлённой своей усталости,

Как волы у сухой реки,

Обеззубевшие от старости,

Отпущения ждут грехи.

Впол своей лошадиной силы

Напрягаясь держать ответ,

Жрут колючку и бересклет,

Вспоминая – а как там было?..

Только что им! – всё шито-крыто.

Тишь да гладь, благодать да тишь:

Невод рван, в драбадан – корыто,

Двери – гниль, да и крыша – сито,

И в клети голодует мышь.

И небес воровское быдло –

Вороньё – свой наземный след

Оставляет,

Как вторчермет

Вдоль дорог наших бед-побед, –

Уверяя,

Что так и было,

Уповая

На давность лет.

* * *

Весна в пруду.

Движенье трав и рыб.

Движенье вожделений и желаний.

Тяжёлый шмель в отставленном стакане

Упился, обескрылел и прилип.

Топтанье лета вызывает скрип

В извилинах души, душевный скрежет.

Всё больше пыли,

А любовь – всё реже.

Май выцветет,

В июне пух заснежит,

Закиснет пруд, и мелководных рыб

Сожрёт

Гниенья выморочный гриб.

И нам поврозь

Останется на память

Любви случайной медленная зыбь,

Тишайший пруд и разговоры рыб,

Да фырк шмеля, что, наконец, отлип

И улетел, допив вино в стакане.

* * *

Количество

Исходит в качество!

А впрочем, это не про нас.

Сквозит история-растратчица

По трассе Крым – Тамань – Кавказ.

Собаки лают. Ветры мечутся.

Кривятся и скрипят кусты.

Ещё не утро. Спи, Отечество!

Дороги мокры и пусты.

Ещё не утро. Тучи сонные,

Антенны и кресты обняв,

Своей печалью мир объяв,

Являют сны, являют явь,

Кропят дождём глаза оконные

И выполаскивают досиня

Мосты, паромы. И зане

Притих Темрюк – спит Феодосия,

Прильнув к песчаной простыне.

А время всё не гасит свечи нам!

И ни суда, ни дела нет.

Спи, разведённое Отечество!

Да будет

Кроток

Твой рассвет.

* * *

Фиксажные проплешины в альбоме.

Коричный запах выцветших страниц.

Ну, кто ещё о них расскажет, кроме

Пустых зеркал, в твоём живущих доме,

В которых отражалось столько лиц.

Вот это – дед, вот прадед, это внуки.

Вот это баба Настя в шёлковом платке.

А это кто – верхом на рюкзаке?

Вдвоём – и ни полслова о разлуке!..

И не было нам знать иной науки,

Чем вкус дождя да шорохи --">