Алексей Витальевич Мекка - Следующий номер

Нагловатый красноносый клоун насильно выдергивает меня из первого ряда и тянет за собой в центр арены. Я чувствую, какие влажные у него руки даже сквозь белые перчатки реквизита. Все смеются и кричат, заливаясь мерзким пивом и давясь местным попкорном. Вот их лица превращаются в свиные рыла, и я чувствую, что все идет по плану. Чувствую, еще пара шагов, и все точно встанет на свои места.

Вот мы на арене. Спотыкаюсь об невысокую ступеньку и набиваю рот пылью и песком с чужой обуви. Поднимаю ушибленную голову, глядя на ужасающую скотобойню, разливающуюся на зрительных местах. Ужасное невообразимое зрелище. Безумные багряные свиньи, залитые пивной пеной. Они невероятно кричат. Взвизгивают; то и дело рвутся вперед. Их держат стальные ошейники, пока длинные цепи сжимают, громко смеясь, безумные клоуны в ярких колпаках. С каждым рывком, грубая кожа на их потных шеях все больше рвется, показывая гнилую сущность. Кровь льется из рубцующихся ран, смешиваясь с пивной пеной

Я чувствую, как дикое сердце вот-вот вырвется из моей груди, либо разорвется, застряв где-то в глотке, но кто-то пускает конфетти из-под купола, и я успокаиваюсь глядя на это далекое безумие. Оно больше не кажется столь омерзительным, скорее уравновешенным. В какой-то степени правильным и даже смешным. Я громко смеюсь, не в силах остановиться, пока клоун заботливо отрывает меня от пола. Поднимает мою руку вверх, словно я победил в боксерском поединке, а я не могу остановиться. Смеюсь и смеюсь. Кажется, что я схожу с ума.

Меня усаживают на деревянный стул, и представление продолжается.

Огромный слон, умирающий от истощения, отплясывает на громоздком резиновом шаре, а дрессировщик задает ритм длинным хлыстом. Каждый удар оставляет черный след на серой шкуре. Гигант не в силах больше продолжать. Пара ударов и огромная туша падает, ломая деревянный барьер. Дрессировщик снимает черный цилиндр и низко кланяется направо и налево. Слон поднимается и подхватывает его тощим хоботом. Я заворожённо гляжу. Наблюдаю, как момент застывает. Холодный воздух проносится подле моего лица, когда гигант швыряет дрессировщика на пол. Кровь, смешанная с рвотой стреляет из его рта, точно из разорвавшегося пакета. Огромная нога-колонна поднимается и наступает на него. Сначала на спину, давая мне послушать треск человеческих костей, а после на голову, давя ее точно испорченную ягоду. Липкая смесь раздробленного черепа, мозгов и крови тянется, подобно расплавленному сыру за ногой гиганта.

Крики продолжаются. Свинячьи вопли не стихают, пока клоуны смеются, словно заведенные. Я смеюсь вместе с ними. Смеюсь, пока не начинаю хрипеть. Пока не теряю голос. Клоуны хлопают в ладоши, аф кто-то кричит:

– АПЛОДИСМЕТЫ!!!!!

– СЛЕДУЮЩИЙ НОМЕР!!!!

Я хлопаю вместе с ними. Руки не слушаются меня. Я и сам, словно заведенный. Словно кто-то повернул ключик, спрятанный где-то за моей спиной, и нажал на кнопку.

– ОТЛИЧНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ!!!

Из-за кулис выкатывают железный столб. К столбу прикована девушка. Руки ее связаны и подняты высоко вверх Она гогочет вместе со всеми, дрыгая вертлявой задницей.

– ВЫ ТОЛЬКО ПОСМОТРИТЕ!!! ПОСМОТРИТЕ!!!

Клоун в момент оказывается подле нее, расставив руки так, будто пытается продать молодое женское тело.

Свиные вопли усиливаются. Маленький стилет незаметно срезает шелковое платье с молодых форм. Ткань медленно и аккуратно падает по ее ногам. Свиньи рвутся вперед. Они кричат так громко, что оглушают меня. Я закрываю уши, стараясь не слышать их. Безумных. Разгоряченных. Эрегированных. Запах дерьма распространяется по залу. Дышать невозможно. Невозможно смотреть. Невозможно слушать. Невозможно существовать.

Цепи звенят. Металл трещит по швам. Я вижу, как они заливаются слюной и собственной кровью, еще больше разрывая свои шеи. Цепи лопаются с диким визгом, подобным выстрелу из пистолета или вспышке молнии. Больше ничем не сдерживаемые они вырываются. Падая. Спотыкаясь друг о друга, несутся вперед. На арену. К разгоряченному женскому телу.

Проносясь мимо меня. Почти затаптывая, гремя оборванными цепями, они набрасываются на девушку. Их так много что все это превращается в безумный апофеоз. В невообразимую кучу малу.

В бойню.

Я слышу девичьи крики и плачу. Обессиленный. Тянусь к ней сломанными