Дмитрий Корсак - Люди спасают всех

творишь? Я же велел не отвлекаться!

— Александр Петрович, тут люди…

— Дымосос твою налево, — скрипит зубами комбриг. — Под трибунал всех нас отправишь.

По голосу чувствуется, что он зол на свою беспомощность, на строптивого подчиненного, на чертову бессмертную и ее чертов дворец.

— Действуй, — нехотя ворчит командир.

— Электроника выведена из строя, — подсказывает мажордом. — Нужно пробить дыру в панели и достать блокиратор.

Никита скидывает рюкзак и выхватывает топор. Мать вашу, как и сто лет назад! — приходит запоздалая мысль.

Удар. Второй. Лоб намокает от пота. Мажордом попутно бубнит в ухо, объясняя, как механически открыть замок. Наконец дверь поддается. На площадку высыпает испуганная толпа.

— Ник, не молчи!

— Тут двадцать человек. Веду их вниз.

— Эта су… бессмертная с ними? — голос командира звенит от напряжения.

— Никак нет.

— Отправь их вниз. И ищи ее! Это приказ!

В наушниках слышны ругательства. Внизу что-то с грохотом падает. Наверняка, эта чертова лестница из натурального дерева. Слышно, как трещат, прогибаясь от высокой температуры, металлические балки.

Они же не дойдут сами…

— Бегом, бегом, живей, — подгоняет людей Никита.

Вот и холл. Сквозь клубы дыма видны сорванные и покореженные входные двери.

— Ник?

— Здесь.

— Третья бригада наладила сканер. Хозяйка на шестом этаже. Кроме нее в доме остались только наши.

— Систему пожаротушения запустили?

— Даже не надейся. И давай уже наверх! Немедленно!

— Лестница не выдержит веса человека, — обеспокоено вклинивается баритон. — Нужно подниматься по боковой в правом крыле. Я покажу.

Первый пролет, второй, третий… Подъем дается тяжелее, чем в первый раз. Пятый этаж. Пот заливает лицо. Пять секунд на отдых.

— Можно задать вопрос?

Мажордом. Неужели не понимает, что не вовремя?

— Вы выполняете все приказы?

— Да.

— Даже те, которые противоречат вашим убеждениям?

Нашел время для сложных вопросов, идиот!

— Прошу вас ответить, это очень важно для меня.

— Да, — ворчит Никита.

— Но чем вы тогда отличаетесь от простых механизмов? У вас же должна быть свобода действий, этический выбор. Даже у иск-инов они есть, — с легким недоумением произносит мажордом. — Я…

— Отвянь, а? — рявкает Никита, не слушая дальше.

Он тяжело поднимается по ступеням. Новый вопрос застает его на середине лестничного пролета.

— Почему вы рискуете жизнью?

— Это моя работа, тупица! Кто-то должен тушить, защищать, спасать. Не всем же пальто гостям подавать.

— Вы полагаете, в этом состоит мое предназначение? — теперь в голосе мажордома звучит неприкрытая ирония.

Шестой этаж. Опять заблокированная дверь.

— Эй, ты тут? Как открыть дверь?

— Вы действительно хотите спасти эту бессмертную? Зачем вы рискуете ради нее? И почему тот, кто отдает вам приказы, посчитал жизнь этой особы ценнее жизни двадцати человек, которые чуть не погибли по ее вине?

Ну вот опять!

— Потому что мы люди! — рявкает Никита. — Мы спасаем всех, кто нуждается в помощи! А если ты этого не понимаешь, какой же ты человек! А теперь просто скажи, как открыть эту чертову дверь!

— Да, вы правы, — тихо произносит мажордом.

Больше он не задавал вопросы, ни когда Никита оказывал помощь перебравшей со спиртным бессмертной, ни когда, обливаясь потом и уворачиваясь от языков пламени, уже начавших лизать перила лестницы, тащил на себе засунутую в спасательный «мешок» виновницу пожара.

3

— Когда ты понял? — спрашивает дед.

Чтобы не смущать внука, старик делает вид, что подвязывает кусты смородины. Парню и так непросто дался этот рассказ.

— Да ни черта я не понял, — в сердцах бросает Никита.

Сгорбившись, он сидит на лужайке, накручивая на палец травину.

— Погорельцы рассказали. Потом уже. И как он сумел подключиться в минимальной конфигурации, и как вызвал пожарных, и как собрал людей в самом безопасном месте, и как потом подбадривал их до моего прихода.

— Что с ним теперь?

— Откуда мне знать. И спросить не у кого — все засекречено, будто бы ничего и не происходило. Даже наш выезд из базы данных стерли, получается, что в тот день мы вообще никуда не ездили.

— Жаль, если он погиб.

— Жаль, — повторяет Никита и вскидывает глаза на деда: — Как думаешь, таких иск-инов, как он, много? Или он был единственным?

Дед вздыхает --">