(Anless) - Чёрная дыра (СИ)

чушь, проблема, не большая того, чем позавтракать.

Ужас в том, что она попала в зависимость, куда тяжелее физической.

Ужас в том, что она убила человека и ни сколько об этом не пожалела.

Ужас в том, что она — чудовище.

Полная луна серебрит мягкие волны реки, воздух отравлен ещё свежим запахом пепла. Доктор, дрожащая, обессиленная, опускается на смертельно холодный песок, закидывает голову в воспаленное полночью небо и кричит, вырывая глотку в боли.

Она повержена. Она засосана черной дырою.

Имя у неё одно, всегда одно, не меняется уже столетиями — Мастер.

========== Глава 2 ==========

Он снова приходит к ней, ступая мягкими шагами по бархату ковров. Крадётся как кот, но жалит больно — словно скорпион. В этот раз он намерен выпустить в неё смертельное количество яда.

Она сидит на постели, крутит в руках браслет и глупо улыбается, счастливая дура, очевидно, просматривая воспоминания. Интересно, какие на этот раз? Когда они трахались в маленьком захудалом отеле по дороге в Манчестер, куда она поехала с мужем, а сбежала в итоге к нему? Или когда он поливал её шампанским в огромной ванной её нынешнего дома, а она почти забывала дышать от восторга? Ненасытна, будто тигрица, хотя покорнее только что родившегося щенка. Сколько бы они не были близки, ей всегда мало.

Он останавливается в дверном проёме, чтобы посмотреть на неё ещё раз, пока она сидит на постели, охватив себя руками, и, счастливая, смотрит собственные воспоминания, в которых во время оргазма выдыхает: «О, Гарри!» ему в губы. Он не отводит от неё взгляда, изучая, как коллекционер дорогое вино, но в этом взгляде нет больше и тени удовольствия. Он не любуется, а только констатирует факт — вино прекрасно, как всегда, но надоело. До тошноты, до чёртиков надоело.

Захваченная картинками из собственной памяти, которые транслирует на маленьком экране, она вздрагивает, когда, наконец, понимает, что он здесь и смотрит на неё. Вздрогнув, поднимает на него взгляд, оставляя своё увлекательное занятие. Секундное замешательство в глазах быстро сменяет довольная покорность кошки, когда хозяин только что вернулся домой, обещая вкусную еду, и, если не ласку, то хотя бы не прогонять. На губах играет улыбка ещё более сладкая, чем та, с которой она просматривала воспоминания. Улыбка, которая ему практически противна.

— Любимый, — нежно шепчет она, — здравствуй. Я так скучала!

И рвется встать, но он останавливает её поднятой ладонью. Она замирает, сжавшись в комок, вцепившись в простынь. Стала бы она ползти к нему на коленях, вздумай он приказать? Мастер не сомневается, что стала бы. Ни минуты не раздумывая.

Натянув дежурную улыбку (как хорошо, что сейчас она настолько глупа, что не замечает фальши), он подходит к постели, на которой, кажется, отпечатки его тела останутся навечно, берёт её за руки и тянет, заставляя встать. Она подчиняется, замерев теперь уже от восторга, трепыхаясь в его ладонях, будто сорванный цветок. Заглядывает ему в глаза, как покорный щенок, ожидающий указаний и следующих за ними в случае успешного выполнения, ласки. Он даёт ей эту ласку, аккуратно проведя кончиками пальцев по щеке, но, когда она почти плачет, с трудом контролируя дыхание, испытывает не былое удовольствие от обладания, а раздражение и желание немедленно свернуть ей шею. Впрочем, не делает этого — у него другие цели. И, в конце концов, не время.

Воспоминания, болезненные и нервные, снова бьются в висках, будто птицы в клетках. Это память о другом существе, вовсе не о том, в какое она сейчас превратилась. Но ему достаточно, чтобы возбудиться.

Он легко проводит языком по её горящему уху и целует мочку несколько раз, горячо шепча:

— Я хочу трахнуть тебя перед зеркалом.

Это не просьба — приказ, и они оба знают об этом. Она не просто кивает, но и с величайшим восторгом выдыхает сладкое: да. Она ждала этого целую вечность. Так теперь тянется для неё время, пока они не вместе.

Он берет её за руку и ведет к зеркалу, а она следует, замершая, не смея даже поднять голову, чтобы посмотреть ему в спину. Овца, которая рада тому, что её ведут на заклание. Остановившись перед зеркалом, он обнимает её за худенькие бёдра. Всего лишь расстегнуть пару

--">