журнал Urbi - Urbi 1991 Выпуск 1

соответствуют». Бабушка же вернулась на кухню и стряпает. Жела­
ющих немного — сплошь гурманы.
«Большой» литературы больше нет.
Принципиально, вся литература является приватной.
Приватен акт писания.
Приватен акт чтения.
Разница — в установках при создании текстов. Оглушительное большинство текстов
создаются с установкой на выход из своих пределов. Проходит время. Из шарика вы­
пускают воздух. Остается то, что, собственно, и создавалось — тряпочка, рвань,
осколки: дребезги. Это — не для праздника. Это — на каждый день. И не для всех. Для
тех, кто и впрямь — захочет: прочтет.

В

4

URBI
Впрочем, не думайте, что вам подсунули манифест какой-нибудь новой школы.
Отнюдь. Приватный человек, читатель приватной литературы, приватный читатель,
собиратель дребезгов; что угодно, но не сочинитель манифестов. Единственный при­
емлемый для него лозунг — и тот ворованный дребезг, к тому же, английский: «Home­
made literature for home-made people».
Итак, наш герой один на один со своим книжным шкафом. Сумерки — длинное
время приватного человека. Осколками поблескивают золоченые буквы на корешках.
Приватный человек выходит на промысел. Оставим его одного.

5

ЛИТЕРАТУРА

Кирилл Кобрин
История одной старой женщины
ера Алексеевна Зомбарт, родом из Восточной Европы, сценарист артульского
радио, приглашенный лектор колледжа Святого Кри, автор фундаментального
исследования «Русская литература. Три века: золотой, серебряный, свинцовый»,
лауреат премии Кистилского университета, умерла от воспаления легких в возрасте 83
лет одиннадцатого мая тысяча девятьсот семьдесят девятого года.
Некролог в столичной газете, тихие похороны: по влажному гравию ддакаслского
кладбища мимо фамильных склепов, крестов и памятников движется скромный кор­
теж — толстый господин из колледжа, увядшая кокетка с радио, высокий седой старик
и ваш покорный слуга, которому госпожа Зомбарт не раз помогла в изысканиях по
истории русской литературы начала века («славянские пятницы» — так называла она
наши еженедельные встречи). Свежая листва деревьев смыкалась над аллеей, образуя
нечто вроде зеленого тоннеля; неподвижность серого неба, прохладный воздух, шелко­
вый после дождя, рождали настроение чинное и благочестивое. Церемония удалась:
натасканная радиодама всхлипнула точь-в-точь в момент установки памятника, на ко­
тором волею хищного вкуса покойной были выбиты ветхозаветные реминисценции
какого-то малоизвестного русского поэта:

В

Ты знаешь, что изрек,
Прощаясь с жизнию, седом Мельхиседек?
Рабом родится человек.
Рабом в могилу ляжет,
И смерть ему едва ли скажет,
Зачем он шел долиной чудном слез,
Страдал, рыдал, терпел, исчез.

У ворот кладбища меня нагнал старик. «Извините, Вы — Ббр Обр, аспирант кол­
леджа Св. Кри?», «да», «меня зовут Тунк Сагмун, я был единственным другом госпожи
Зомбарт», «очень приятно», «видите ли, у меня к вам дело. Вера Алексеевна давно чув­
ствовала себя очень плохо, и была, так сказать, в предчуствии смерти...», «да, да она
мне говорила...», «... так вот, два месяца назад она передала мне весь свой архив и на­
казала после ее смерти отдать вам. Если он действительно нужен, давайте, зайдем ко
мне, выпьем по рюмочке водки, помянем Веру Алексеевну и вы заберете архив. Здесь
недалеко.»
Нужен ли мне архив! Я чуть не подскочил на месте, возопив «Зимбала!» — старый
боевой клич предков (в моих жилах течет свигская кровь). Нужен ли мне архив! Да,
черт возьми, да, да и да; госпожа Зомбарт не раз намекала, что имеет ценные доку­
менты, еще не введенные в научный оборот. Нужен ли мне архив! Милая, милая Вера
Алексеевна.
Я был настолько возбужден, что не заметил, как мы добрались до дома господина
Сагмуна. Зайдя в небольшой коттедж, минуя прихожую, мы оказались в довольно тес­
ной комнате, набитой книгами и разными бумагами, по-видимому, в кабитете. Хозяин
достал из шкафчика бутылку польской водки, разлил в маленькие граненые стаканчики
(таких я прежде не видывал); водка обожгла горло и я поспешил затянуться сигаретой.

6

URB!
Тем временем, старик вытащил из-под письменного стола большой нелепый чемодан,
вытер с него пыль, достал из жилетного кармана ключик и раскрыл это чудовище. «Вот
архив госпожи Зомбарт», — сказал он, а затем снова разлил водку в опустевшие
рюмки, взял свою и устроился в глубоком --">