Николай Иванович Субботин - Раскол как орудие враждебных России партий

Минуя эти вопросы, они выводят из указанных событий общее заключение, что и все действия раскольников, хотя бы очевидно религиозные, имеют тот же антиправительственный характер, только прикрытый религиозностью. И таким образом людьми, повсюду ищущими антиправительственных, революционных элементов, принимается за несомненное, что раскол есть явление социально-демократическое, что он крайне враждебно относится к правительству и всегда, по первому призыву, готов восстать против установленной власти.

Понятно, что при таком воззрении на раскол, антирусская революционная партия признала его родною себе силой, которою может воспользоваться в нужном случае, и тем с большим успехом, что сила эта распространена по всем концам Русского государства. Нужно было поэтому заблаговременно войти в сношение с раскольниками, по-брататься с ними, выразить им свое родственное сочувствие и просить такого же с их стороны, чтобы приняться общими силами за общее дело.... В этом отношении, как и следовало ожидать, внимание антирусской революционной партии остановилось прежде всего на заграничных раскольниках, особенно на поселившихся в австрийских и турецких пределах. Вожди этой партии предполагали, и конечно справедливо, что здесь скопилось гораздо больше элементов враждебных русскому правительству, нежели во всех других местах обитаемых раскольниками. Здесь жили потомки тех старообрядцев, которые во времена гонений за веру решились бежать из России. Оставляя родину, эти люди, конечно, вынесли из нее чувства, крайне враждебные в отношении к той власти, которая принудила их решиться на такое тяжкое лишение. Потомки их, по традиции, наследовали от них эту вражду, а новые выходцы из России оживляли и поддерживали в них враждебные к России чувства своими, нередко преувеличенными рассказами о собственных личных огорчениях от русского правительства. Живя под законами иной верховной власти, они не считали себя обязанными подчиняться и наставлениям Слова Божия о повиновении предержащим властям в своих чувствах и отношениях к русскому правительству: эти наставления они признавали обязательными для себя по отношению не к русскому уже, а к австрийскому и турецкому правительствам, не стесняясь тем, что эти правительства латинское и магометанское. Другим важным побуждением для антирусской партии войти, прежде всего, в сношения с заграничными раскольниками, чтобы возбудить их к совокупному дейсвованию против России, служило самое удобство этих сношений они обезопасены от надзора и вмешательства русской власти, они могут происходить даже под покровом иностранных правительств если не враждебных к России, то, во всяком случае, не расположенных много заботиться об интересах собственной державы. А в случае успеха сношений с заграничными раскольниками, самые связи и полная солидарность их с русскими старообрядцами ручались, повидимому, за успех революционного дела и у этих последних. Овладев же такою силой, как раскол, столь широко разросшийся на русской почве, и соединив ее с собственною, будто бы не менее могучею силой, каких успехов, какого торжества нельзя будет достигнуть!

Так рассуждала, или, правильнее, так могла мечтать антирусская революционная партия, основываясь на своих исключительных понятиях о русском расколе. Такие мечтания и замыслы возникли в среде этой партии довольно рано. Такими, конечно, соображениями руководился в свое время и Адам Чарторыйский, когда сам ли, по указанию ли кого другого, обратил внимание на поселившихся заграницей русских старообрядцев, как на удобное орудие для осуществления своих враждебных России планов. После революции 1830 года он, как известно, выбрал одного из наиболее талантливых молодых людей между своими адептами и отправил его агентом в Добруджу, населенную Некрасовцами, потомками той отчаянной шайки казаков, которая вместе с атаманом Некрасовым убежала из России во время Булавинского бунта. Молодой человек, отправленный служить польскому делу среди этого воинственного люда, был Михаил Чайковский. Он поступил на службу султана, принял исламизм и усердно занялся осуществлением планов своей миссии, в чем не менее усердно, но помогали ему его соотечественники, также переселившиеся в Турцию для основания и утверждения здесь польской пропаганды. В основе этих планов лежала мысль о восстановлении, при посредстве турецкого султана, независимости всех славянских --">