Макс Леон , Вито Сансоне - Сибирь. Эпопея века \\ Сибирский вызов

цену братству, равно как и предательству, принимал участие в схватках с немцами. В сорок четвертом году был арестован и брошен нацистами в тюрьму.

Но это лишь внешние приметы биографии, которые укладываются в обычные строчки текста. А за этими строчками стоят страшные ночи, когда свирепствовали гитлеровцы и в подвалах гестапо пытали людей, когда на затемненных, без единого огня улицах (боялись налетов авиации) раздавались автоматные очереди — это патрули били по одиноким прохожим; стоят серые, с низким сумрачным небом дни, когда на улицах городов устраивались облавы — все это было, было, было… Война есть война. Восемнадцатилетним парнишкой Макс Леон учился на химическом факультете университета, и его, как химика (хоть и студент-младшекурсник, а должен знать, как изготовляются селитра и порох), включили в группу подрывников — он изготовлял бомбы и мины, которые потом взрывались в офицерских казино, в домах, где жили гестаповцы, на железнодорожных станциях.

Через год Макс был схвачен и посажен в мрачную тюрьму с названием в духе так называемого черного юмора — Санте (Здоровье). Освободили Макса Леона из тюрьмы, лишь когда был освобожден Париж.

Некоторое время он служил в армии, был офицером, а потом демобилизовался, стал работать в прессе — вначале в провинциальных газетах, а потом в центральном органе французских коммунистов — «Юманите».

Макс Леон — кавалер французского Военного креста, награжден также советским орденом Дружбы народов. Как корреспондент «Юманите», много ездил по нашей стране, не раз бывал в Сибири и на Дальнем Востоке. И написал об этом, как мне кажется, интересную, правдивую, толковую книгу.

Правдивую — вот что важно. Ведь мы же не требуем, чтобы нас бездоказательно хвалили, пели дифирамбы, — нет, это нам не нужно. Нужно, чтобы о нас говорили правду. Правду, и только правду.

А это оказывается не под силу иным писателям и журналистам, потому не всегда правдивое слово о нас доходит до зарубежного читателя, слишком много ставится этому препон, барьеров. Вот почему серия «Свидетельства об СССР» стала популярной за рубежом, вот почему наиболее интересные произведения, изданные в этой серии, предлагаются и нашему читателю — ведь и нам интересно знать, как же иностранец оценивает все происходящее в Стране Советов, под каким углом, с какой точкой зрения он подходит к тому или иному явлению. Ведь когда глядишь со стороны, свежим глазом, в обычном вдруг видится необычное, да такое необычное, что порой граничит оно с открытием.

Что же касается Сибири, то о ней можно рассказывать, по-моему, бесконечно.

У каждого журналиста, у каждого писателя, независимо от того, где он живет, есть своя забота, своя боль, своя привязанность, у каждого из нас есть край, которому мы преданы. И тут каждый обязательно назовет свою, так сказать, географическую точку. Для меня, например, такой точкой стала Сибирь, ее земля, ее счастье и боль, ее споры и заботы, ее открытия. Хотя, например, до последнего времени писали, что Сибирь «на нефть и газ бесперспективна», эти богатства были все же открыты. Еще в 1932 году техник-керамик Косолапов отправил в Комсеверопуть докладную записку, в которой отмечал, что у «селения Юган каждые 5—15 минут со дна реки выбрасывается клубок темной жидкости, принимающей в первые мгновения форму выпуклого кверху полушария, затем расплывающегося по поверхности». Это была нефть. Старики говорят, что земляное масло было такое чистое, что его можно было набрать даже в бутылку, заправить им лампу. Так мне, например, рассказывал один из сургутских старожилов.

Потом была долгая борьба, споры — есть тут нефть или нет? Эти напряженные страницы, связанные с жизнью здешнего края, страницы совсем недавней истории пока еще мало нашли отражение в журналистике, в литературе. А без этого не обойтись, ибо все происходящее в Сибири характерно для всей нашей страны, для всей советской земли.

Не сказано еще веское слово о человеке, осваивающем нынешнюю Сибирь, — герое, человеке современнейшего мышления.

Не сказано еще веское слово о науке и ученых, предугадавших здешние богатства, о которых говорил еще великий российский ученый Михайло Ломоносов.

Не исследовано еще, например, как формируется современный сибирский характер — явление чрезвычайно сложное, многоплановое, психологически интересное. Когда мы говорим о сибирском характере, то обязательно на память приходит --">