Марк Александрович Поповский - Третий лишний. Он, она и советский режим

Ваши

13

профессиональные интересы не имеют никакого отношения
к этому американскому изданию".
Письмо о злоключениях старого математика в библиоте­
ке им. Ленина напомнило мне мои собственные треволнения
в этом главном книгохранилище страны. Я читал там книги
тридцать лет. Но еще раньше, чем я вступил под своды этого
прославленного учреждения, я услышал о нем от своей
школьной учительницы. Учительницу эту, преподававшую в
нашем десятом классе, мы, выпускники 194 1-го года, очень
любЮiи. Она была умным и дружелюбным человеком, и мы
охотно делЮiись с ней нашими маленькими юношескими
тайнами. Я как-то тоже поделЮiся с ней своими интимными
переживаниями. Речь как будто шла о моих чувствах к де­
вочке-школьнице. Я не понимал себя, мучался, томился, из­
ливал свои чувства в стихах. Девочке я признаться боялся,
а по отношению к окружающим проявлял, наоборот, агрес­
сивность и раздражение. Учительница попыталась меня уте­
шить и сказала, что разгадку моего состояния я скорее все­
го найду в книгах Зигмунда Фрейда. "Найти эти книги нелег­
ко, - предупредила она. - Фрейд последний раз издавался
в СССР в год твоего рождения. Но, может быть, ты найдешь
его книги в Ленинской библиотеке".
Разговор наш происходил за два месяца до того, как Рос­
сия вступила во Вторую мировую войну. Вскоре после вы­
пускных экзаменов я ушел на фронт и вспомнЮI о Фрейде
только 5 лет спустя, будучи студентом Московского уни­
верситета. В общем каталоге библиотеки им. Ленина Зиг­
мунд Фрейд не знаЧЮiся. Я обраТЮiся к библиографу. "Сту­
дентам Фрейд не выдается", - последовал ответ. Я попытал­
ся объяснить, что я не только студент. В качестве военного
медика я прошел с армией до границ Германии, работал в
госпиталях и сам вел прием в качестве фельдшера. Но биб­
лиограф остался неумолим. "Вам, молодой человек, вообще
не следовало бы упоминать книги этого автора, - сказал он.
- Владимир Ильич Ленин считал теории Фрейда вредной че­
пухой". Такого рода аргументы в сталинскую эпоху звуча­
ли неотразимо, и мне пришлось ретироваться.
Прошло еще 10 лет. Сталин умер, и в общественной ат14

мосфере страны ощущалось некоторое послабление. К
1957-му году я бьm опытным научным журналистом, со­
труД1Шком ведущих советских газет и журналов. В Москве
у меня только что вьшmа первая книга о врачах. По какому­
то поводу снова вспомнился злополучный Фрейд. К тому
времени я уже имел доступ в научный зал и к главному ка­
талогу библиотеки на 4-м этаже. Я заказал книги знаменито­
го психиатра, убежденный, что теперь мне уже нечего опа­
саться отказа. И тем не менее отказ пришел. "В чем дело? " удивился я. "Эти книги выдаются только специалистам ", ответила молоденькая библиотекарша. Я отправился с жало­
бой к заместителю директора. Мрачноватого вида дама вы­
слушала меня с явным неудовольствием. "О каких медиках
вы пишете? " - строго спросила она. Не чуя подвоха, я стал
рассказывать, что пищу биографии ученых. "В первую мою
книгу включены биографии двух знаменитых хирургов и
фармаколога, - сказал я, - а сейчас я работаю над жизне­
описанием врача, борца с особо опасными инфекциоЮiыми
болезнями ". "Чем же вы недовольны, гражданин? - подняла
брови строгая дама. - Вы же сами п р и з н а л и с ь, что
среди ваших литературных героев психиатров нет. А Фрейд
- психиатр. И правильно сделали сотруД1Шки, что не дали
вам его книги. Книги эти вам не нужны...
Так и не получил я на своей родине доступа к трудам
австрийского ученого, который впервые осмыслил роль сек­
суального начала в поведении личности. Читать эти книги
мне довелось на Западе уже после эмиграции.
В России я долгие годы полагал, что мои неприятности с
Фрейдом зависят от бюрократического характера библиоте­
ки им. Ленина и ее сотрудников. Но недавно, уже в Нью­
Йорке, я взял интервью у киевского художника М. Т. Он
рассказал, как в Киеве в Республиканской библиотеке ему
не разрешили читать книги римского писателя I века н. э.
Петрония. Художник М. Т. - любитель и знаток античности.
Придя однажды в читальный зал Республиканской библиоте­
ки в Киеве, он попросил дать ему книгу Гая Петрония Ар­
битра "Сатирикон " . Оказалось, что из-за слишком вольных
, сцен, которые позволял себе поэт двухтысячелетней давно"

15

сти, книги его (выпущенные в --">