Владимир Сергеевич Бушин - Пляски на сковороде. Путин, Медведев и все, все, все

меня в члены КПСС, потому что в эти решающее для пар­тии и страны время хочу находиться в передовых рядах борцов за дело социализма и коммунизма. Программу КПСС изучил, признаю и обязуюсь выполнять». Прекрас­но! Точно так же, как на фронте многие из нас писали пе­ред наступлением. Но не прошло и двух лет, как свежень­кий борец за коммунизм, смазав профессорские пятки, бе­жал из партии. По выражению поэта, «бежал быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла». Мало того, вместе с Ельциным, Яковлевым и Бурбулисом голосом пророка, страдающего диареей, принялся обильно изрекать афоризмы и проро­чества такого пошиба: «Марксизм приговорен историей»... «Судьба коммунизма в России предрешена»... «Компартия уйдет с политической арены» и т. п. А ведь не мальчиком вступал в партию и рвался в первые ряды ее борцов, ему шел уже шестой десяток, был второй раз женат, имел кучу детей и внуков.

При единодушной неласковости к Собчаку в прессе и в обществе, сложившейся в результате его резвой дея­тельности на квартирной и смежных с ней нивах, нетруд­но понять его поведение, когда следователь по особо важ­ным делам Н. Михеев стал раз за разом приглашать зна­меносца всего лишь как свидетеля для дачи показаний. Ну в самом деле, представьте себе, что по первому же при­глашению он направился в прокуратуру, вдруг по доро­ге видит на стенде «Комсомолку», а в ней статья «Собчак как зеркало русской коррупции». Как всякий на его месте, знаменосец повернулся и побежал в объятия своей супру­ги, тем более, что она, Людмила Борисовна, имела парла­ментскую неприкосновенность, то есть только он, супруг, имел право иногда прикоснуться. Неудивительно, что по­сле этого он не являлся к следователю еще, допустим, на пять-шесть приглашений. Но вот снова все-таки решился, как вдруг в телевизионном обзоре печати показывают све­женький номер «Совершенно секретно», а там аршинными буквами — «Плачет по Собчаку Матросская Тишина». Ко­нечно, он опять передумал.

И так аж до тринадцатого приглашения, когда следова­телю не оставалось ничего другого, как прибегнуть к при­нудительному приводу. Но тут раздался крик неприкасае­мой супруги: «У знаменосца инфаркт! Демократия в опас­ности!» И страдалец тут же повалился на рядом стоявший стол, испустил как бы предсмертный вопль, а потом за­мер и даже великим усилием воли сумел побледнеть и выдавить на лбу холодный пот... Вскоре почти бездыхан­ного знаменосца везут на аэродром, грузят полуживого в таинственный двухместный самолет, добытый, по слу­хам, для этого Ростроповичем и Вишневской в Финлян­дии, и тело Собчака, тщательно оберегаемое верным Пу­тиным, совершает легендарный беспосадочный перелет по маршруту Ленинград — Париж. Это произошло 7 нояб­ря 1997 года, в день 80-летия Великой Октябрьской рево­люции. Уж как порадовал профессор всех избавлением от своего присутствия на русской земле именно в этот празд­ничный день...

Однако в Париже просидел Собчак, увы, всего лишь го­дика полтора. А как только директором ФСБ, потом и сек­ретарем Совбеза стал В. Путин, доктор Анатоль тотчас при­мчался обратно, надеясь, что Путин, поскольку он был его заместителем в правительстве Ленинграда да еще возглав­лял избирательный штаб при попытке знаменосца второй раз пролезть в мэры города, не оставит теперь своими ми­лостями. Как знать... Но дело сейчас не в этом.

Вы ни за что не догадаетесь, читатель, чем эти полтора года горького изгнания занимался Собчак в Париже. Ока­зывается, перебиваясь с кваса на устриц, терзаясь разлу­кой с неприкасаемой женой-депутаткой, он все это время писал книгу! О чем? Может быть, вы думаете, что о своих великих государственных деяниях? или о встрече с Ель­циным? о дружбе с Евтушенко? о контактах с Новодвор­ской?.. Ничуть не бывало! Он писал книгу о Сталине!.. Уму непостижимо!.. Это после стольких-то книг, статей, филь­мов о Сталине в нынешнюю пору. Да еще после того, как столь достослезной оказалась вскоре участь многих авто­ров этих произведений...

В самом деле, ведь не мог ученый профессор не знать, например, что еще в конце 70-х годов поэт Борис Слуц­кий написал инфекционный цикл стихов о Сталине, в том числе подлый стишок о тосте вождя за здоровье русско­го народа, — и вскоре совсем еще не в дряхлом возрасте Бог его прибрал. Булат Окуджава, которому Сталин даже снился в страшных снах, написал о нем: «Меленький, не­мытый и рябой...» И что же? «Приют певца угрюм и

--">