Святослав Филиппович Виноградов - В дерзновенном полете

С. ВИНОГРАДОВ
В ДЕРЗНОВЕННОМ ПОЛЕТЕ (О Б. Г. Чухновском)

*

© ПОЛИТИЗДАТ, 1975 г.

«Срочно спасайте Мальмгрена!»

Машину пора сажать.

Ясно, что «Красина» теперь уже не найти, — слишком сильный туман навалился на этот район. Несколько раз самолет, меняя курс, прошел над тем местом, где должен, по расчету, находиться ледокол, — ничего.

Борис догадывался, как волнуются сейчас на судне: полуголые кочегары шуруют у топок, чтобы дать дымок погуще, с мостика непрерывно запускают ракеты, жгут на льду костер… Но такой туман не прошибешь ни ракетами, ни дымом. Извечный враг полярника туман…

И нет связи вот уже больше двух часов. А горючего осталось всего минут на 90 полета. Но дело даже не в этом. Нужно во что бы то ни стало и как можно быстрее сообщить на корабль координаты группы Мальмгрена. Когда ее увидели на ледяном конусообразном островке, успели передать всего несколько слов, да и то нет уверенности, что их приняли там, на «Красине». Во всяком случае, квитанции на прием Алексеев не получил. А это сейчас важнее всего. Ведь о группе Мальмгрена ровно сорок дней нет никаких известий, ее давно считают погибшей. И продовольствие у отважного шведа и его товарищей, по всем расчетам, кончилось несколько дней назад.

Нужно садиться. Но куда сядешь в этом подлом тумане?

Долго искать «Красина» в здешних местах рискованно. Это ведь район Семи Островов с их многочисленными скалистыми вершинами. На небольшой высоте и зацепиться за какую-нибудь из них недолго.

Чухновский взял курс на мыс Платен. «Сядем на береговой припай, — решил он. — И лед поровней, и в случае подвижки — берег всегда рядом».

Насколько можно разглядеть, внизу что-то подходящее. Передал экипажу:

— Идем на посадку!

Каждый проверил ремни крепления, снял, как водится, летные очки.

Самолет пошел вниз.

Свет мягкий, рассеянный, теней нет. Такое освещение сглаживает все неровности, торосы почти неразличимы.

Вот лыжи касаются льда. Легкий толчок. Пока все нормально. Небольшая пробежка. Впереди возникает что-то вроде порога, прикрытого снегом. Машину резко встряхивает. Но инерция еще движет ее вперед. А перед самым носом появляются невысокие торосы. Их теперь не минуешь. На одном из них сильно подбрасывает вверх, и тут же самолет мягко опускается и замирает. А винты левого и правого мотора бьют о лед, и осколки пропеллеров брызгами разлетаются по сторонам.

Что-то случилось с шасси: фюзеляж самолета оказался на льду. Чухновский и Страубе уже на снегу осматривают машину. Выбираются из кабины Шелагин и Алексеев.

Сам самолет цел. Но нужно менять крайние винты, шасси и лыжи. Это только с приходом «Красина». Там есть запасные.

— Ледокол придет, и наш «медведь» еще полетает, — говорит Чухновский.

Последним из самолета выбирается громоздкий здоровяк Вильгельм Блувштейн. Он еще не разобрался в обстановке:

— Где же «Красин»? — вопрошает кинооператор.

— Там же, где и был, когда мы вылетали, — отвечает командир. — Если его сдрейфовало, то очень ненамного.

— Но я его не вижу, — не унимается Вилли.

Экипаж заливается смехом. Видно, неугомонный Анатолий Алексеев опять разыграл своего простодушного соседа по кабине.

— Нет, Вильгельм, — говорит Чухновский, — «Красина» мы не увидим отсюда и в самый ясный день.

Блувштейн продолжает недоумевать.

— Отставить! — Чухновский становится серьезным. — Досмеемся потом. Алексеев, Андрей и Блувштейн, быстренько развертывайте радиостанцию. Сейчас это — главное. А мы, Джонни, — обращается он к Георгию Страубе, второму пилоту, — давайте посмотрим, куда это нас занесло и каков лед.

Все делается споро.

С помощью кинооператорской треноги растягивается антенна. Шелагин вытаскивает из самолета радиостанцию. Пробует бензиновый моторчик, питающий рацию. Вроде бы все в порядке. Алексеев, нацепив наушники, с некоторой робостью, столь необычной для него, берется за радиотелеграфный ключ.

Как многое сейчас зависит от этого самого обыкновенного ключа! Протянется в эфире ниточка --">