Николай Тихонович Москвитин - Повесть о Макаре Мазае

Н. Москвитин ПОВЕСТЬ О МАКАРЕ МАЗАЕ

ЧЕЛОВЕК, ШАГНУВШИЙ В ЛЕГЕНДУ

(Вместо предисловия)

«Живая вода», «чудо-трава», «философский камень»… С древних времен мечтали люди об источнике вечной молодости, который сделал бы их бессмертными. Однако пока человеку отмеряно жизни всего лет 70–80. Как ни мал этот предел, тридцать лет из них — даже не зрелость.

Макар Мазай прожил всего 30 лет. Но за свои три десятилетия он, можно с уверенностью сказать, совершил по крайней мере три подвига.

История Макара Мазая — это история человека, который по своему происхождению стоял бы в царской России на низшей ступени общества и которому революция дала буквально все — самосознание, окрыленность, призвание. Если бы не Октябрь, ждали бы Макара нужда, беспросветность и забвение.

Первый, никем не воспетый подвиг темного деревенского пастушонка — превращение его в мыслящее существо, осознавшее, что становление Страны Советов это и становление его как Человека.

Не было бы этого первого подвига, никогда не узнали бы люди и второго — превращения полуграмотного чернорабочего в великого Сталевара эпохи, человека, у которого люди огненной профессии учились сноровке и мастерству, человека, чье имя в тридцатые годы повторяли рядом с именами Стаханова и Изотова, Кривоноса и Бусыгина, Виноградовых и Коробовых.

Героизм поколения тридцатых годов — массовый героизм, проявлявшийся на арене творческих поисков, в ходе всенародного социалистического соревнования первых пятилеток. Эта славная эпоха рождала Мазаев — людей самой высокой пробы, для которых трудовая доблесть становилась выражением их духа, убеждений, строя жизни. Друзья сталевара, и ныне работающие на Ждановском заводе имени Ильича, помнят Мазая не только как застрельщика всенародного соревнования, но и как воспитателя, вожака, настоящего Человека.

О третьем, последнем подвиге Мазая, рассказали не только его друзья, но и враги. Наши войска захватили архив фашистского гестапо в Мариуполе с материалами, подтверждающими непоколебимую стойкость Мазая в поединке с фашистскими палачами. Стало известно, кто предал Макара Мазая. Предатели осуждены Военным трибуналом.

Нельзя по-настоящему любить Родину, не научившись ненавидеть ее врагов. Мазай постигал науку ненависти, потеряв отца, погибшего от рук белобандитов, на своей спине испытав гнет кулака-кровопийцы. Мазай варил сталь, чтобы сделать молодую Страну Советов еще крепче, помочь ей выстоять среди капиталистического окружения. И естественно, когда Мазай оказался в фашистском застенке, он предпочел умереть, но не запятнать свою рабочую совесть сделкой с оккупантами.

Герои не умирают. Их подвиги — живая вода, дарующая бессмертие. И Макар Мазай навсегда остался в народной памяти, в книгах, в легендах, в песнях, в названиях улиц.

Так и кажется, что по утрам идет он к проходной родного завода — плечистый, в старенькой брезентовой куртке, в кепчонке, лихо надвинутой на светлый чуб. Прям и открыт взгляд его серых улыбчивых глаз, широк и уверен его шаг. Это идет хозяин земли советской, созидатель и труженик. Человек, шагнувший в легенду.

О нем — эта повесть.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Гибель Никиты Мазая. — Макар в кулацкой кабале. — Встреча с «Дубровским». — Новые друзья

Макару не было и восьми лет, когда он в последний раз видел отца.

Никита Мазай вернулся с фронта домой, в станицу Ольгинскую, холодным январским днем 1918 года. Вернулся неожиданно: дома его считали погибшим. Заплакала от радости мать, повеселел старый дед. Но радость встречи быстро остыла. Лежа на печи, Макарка боязливо прислушивался к стычкам отца и деда:

— Так, стало быть, ты в большевики подался? Антихристом стал? — допытывался дед.

Отец отвечал громко и раздраженно. Многое в его ответах было Макарке непонятно, но навсегда запомнилось имя Ленина и слова отца, что бедняки должны наконец завладеть землей. Однако кулаки на Кубани в ту пору были еще в силе. И отцу пришлось волей-неволей снова гнуть на них спину.

Весной 1918 года после сева стали кулаки собирать отряд для белогвардейского войска. Однако дело у них шло туго.

Заявившийся в станицу хромой хорунжий Лобко объявил, что самолично будет учить непокорных смутьянов. И вот Лобко назначил первый «урок» — публичную порку батрака, который замахнулся было на своего хозяина Данилу Черныша.

--">