Борис Васильевич Заболотских - Знаменщик и трубач

Б. Заболотских
ГРЕКОВ * ЗНАМЕНЩИК И ТРУБАЧ
ХРОНИКА ЖИЗНИ

*

© Издательство «Молодая гвардия», 1981 г.

О тех, кто первыми ступили на неизведанные земли,

О мужественных людях — революционерах,

Кто в мир пришел, чтоб сделать его лучше.

О тех, кто проторил пути в науке и искусстве.

Кто с детства был настойчивым в стремленьях

И беззаветно к цели шел своей.

Жизнь художника заключена в его картинах. А картины отраженно его личности.

«Чрезвычайно скромный в личной жизни художник Греков, — говорилось в приказе наркома обороны К. Е. Ворошилова, — оставался таким же в своем творчестве. Он старался показать только историческую правду, как он видел ее собственными глазами. И он знал, что эта правда настолько прекрасна, так насыщена недлинным героизмом восставших масс, что она не нуждается ни в каком искусственном приукрашивании, и потому полотна художника Грекова с их беспредельными южными степями, охваченными революционным пожаром, красными всадниками, в дыму кровавых схваток мчащимися навстречу смерти и победе, навсегда останутся ценнейшими живыми документами суровой и великой эпохи классовых битв…»

Картина, о которой хочется сказать особо, не исключение в общем ряду грековских работ. Это «Знаменщик и трубач». На фоне знойного индигового неба двое конников с развернутым знаменем и сверкающей медью трубой. Они просты, мужественны и одновременно приподнято-торжественны, как само воплощение Победы.

Может быть, в «Знаменщике и трубаче» Митрофан Борисович запечатлел и самого себя. Ведь и он, подобно знаменщику, вел за собой художников-баталистов и, как трубач, звал их к вдохновенному служению правде в искусство.

ШАРПАЕВКА

Петербурге уже после окончания Академии художеств, в 1911 году, а по другим сведениям в 1912-м, буквально за несколько дней, настолько хорошо прошлое запечатлелось в памяти, Греков написал небольшую картину. Среди степи на фоне выжженных солнцем желто-бурых холмов, напоминающих застывшие волны, раскинулся убогий хутор: тесно прижавшиеся друг к другу подслеповатые мазанки, хозяйственные постройки под ветхими соломенными кровлями, за ними могучие стога сена.

Показывая жене картину, художник вспоминал:

— Вот с такого же стога я свалился мальчишкой да так сильно ударился о землю, что меня в бессознательном состоянии принесли домой. Недели две после этого отлеживался…

Его юная жена, в своем беленьком кружевном фартучке походившая на гимназистку, недоуменно подняла глаза:

— Почему тебя не отправили в больницу?

— Ближайшая больница находилась в пятидесяти верстах от хутора. Да этого и не требовалось — отец прекрасно разбирался в медицине, выписывал различные учебники и справочники по врачебному делу. Вся округа лечилась у него.

Долго молодая женщина разглядывала картину и наконец взволнованно проговорила:

— В том, что Александр Бенуа стал художником, нет ничего удивительного: вся его родня поклонялась искусству, над его колыбелью висели полотна Гварди, вывезенные из дедовского палаццо в Венеции!.. А вот как ты сделался художникам — это непонятно!.. Ведь единственно, что ты видел в своем детстве, — степь да лошадей!..

Картина, которая вызвала эти воспоминания, изображала хутор Шарпаевку.

Здесь 3 июня 1882 года в семье отставного казачьего офицера Бориса Ивановича Грекова появился третий по счету ребенок — мальчик, которого нарекли Митрофаном.

Будущий художник-баталист происходил из древнего, известного на Дону казачьего рода. В хорошем расположении духа глава семьи нередко пускался в генеалогические розыски. При этом он не без --">