Анатолий Исаевич Кудрявицкий - «Трубами слав не воспеты...» Малые имажинисты 20-х годов

о «малых имажинистах», нельзя не подчеркнуть: эпоха наложила на них трагическую мету. По-разному расплатились они за грозный подарок небес — поэтический дар: кто жизнью, а кто и молчанием, которое для иных страшнее смерти. Поэтому и звучат в этой подборке голоса тех далеких лет, разные голоса. Имажинисты были верны завету Есенина: «Каждый поэт должен иметь свою рубашку». И действительно, каждый имел свою тему, свою манеру. И каждого покарала та далекая эпоха, в которую читателя ненадолго перенесет эта публикация.

СТИХИ

Вольф Эрлих

Волчья песнь

Белый вечер,

Белая дорога,

Что-то часто стали сниться мне.

Белый вечер,

Белая дорога,

При широкой голубой луне.

Вот идут они поодиночке,

Белым пламенем горят клыки.

Через пажити,

Овраги,

Кочки

Их ведут седые вожаки.

Черный голод

В их кишках гнездится.

С черным воем

Песни боевой

Вдаль идут зловещей вереницей

Человечий шевелить покой.

Лишь один отстал от этой стаи…

Песнь моя!

Ужели это я

Грусть свою собачьим теплым лаем

Заношу в надзвездные края?

Я ли это —

С волей на причале,

С песьим сердцем,

С волчьей головой?

Пойте, трубы гнева и печали!

Вейся, клекот лиры боевой!

Знаю я,

Что в звездном этом гуле.

Вновь приди, высокий, страшный год!

Первая ж нарезная пуля

Грудь мне вырвет,

Жизнь мою возьмет.

Но когда заря

Зарю подымет

В утренней

Розовокосой мгле,

Вспомню я простое волчье имя,

Что мне дали на моей земле.

И, хрипя

И воя без умолку,

Кровь свою роняя на бегу,

Серебристым,

Длинномордым волком

К вражьему престолу пробегу.

* * *

Какой прозрачный, теплый роздых

От громких дел, от зимних бурь!

Мне снится синим самый воздух,

Безоблачной — сама лазурь.

Я ничего не жду в прошедшем,

Грядущего я не ищу,

И о тебе, об отошедшем,

Почти не помню, не грущу.

Простимся ж, русый! Мир с тобою!

Ужели в первый вешний день

Опять предстанет предо мною

Твоя взыскующая тень?

Семен Полоцкий

* * *

Сами мы кипятили воду,

Сами будем хлебать до дна.

О, усталость ненужного отдыха,

Ты у нас осталась одна.

Так и знай, не дрожали мы прежде

И теперь не дрожим умирать,

Только проще, спокойней, надежней

В сапогах завалиться в кровать.

Лейтесь, песни, над головою

Одичалой моей стороны!

Ах, не сами ли мы нашу волю

Прокатили на вороных?

Сами выбрали тихие мели,

Залетели в тесную клеть.

Не болит голова с похмелья,

Да и не с чего ей болеть.

Так и надо, что рубятся чащи,

Если строится ладный дом.

Первородное наше счастье —

Пропади оно пропадом!

Нам с тобой и дружиться не стоило,

Только что-то теперь все равно:

Не горчит чечевичное пойло,

И не пенится больше вино.

1924

* * *

У бродяги мысли о крове,

А на сердце камнем — грабеж.

Вновь грустит по закатной крови

Засапожный, привычный нож.

В наших жилах злей и напевней

Арестантский, ивовый дух.

Сколько раз пролетал по деревне

Моих песен красный петух!

Сколько раз затоплял я нивы

Проливными дождями слов!

Полюбил я бродить, счастливый,

По посевам моих стихов.

Братья люди! Не верьте, не верьте!

Не пускайте за свой плетень

Нас, гонцов и пророков смерти,

Поджигателей деревень.

Ведь недаром в глухое время

Налетает со всех концов

Наше злое, хищное племя

Поножовщиков и певцов.

Матвей Ройзман

* * *

--">