Маргерит Кэй - Распутница и принц

Маргерит Кэй Распутница и принц

Глава 1

Июнь 1815

На небе занимался бледный рассвет, когда принц Бхарима Рафик аль-Антарах устало вышел из своих конюшен после очередного тревожного ночного бдения. Результат был трагически предсказуем – еще один из его драгоценных чистокровных арабских скакунов пал жертвой новой загадочной болезни. Это стало восьмой невосполнимой потерей за последние шесть месяцев, а единственная кобыла, которой удалось выжить после болезни, была истощена до крайности. Неужели это мучение никогда не кончится?

Прислонившись к деревянному частоколу, ограждавшему пустой загон, Рафик на какое-то мгновение ощутил отчаяние. Охватившая его ярость была так сильна, что могла бы поставить на колени даже самых мужественных и заставить плакать самых твердых. Но принц не мог позволить себе выказать слабость. Вместо этого он сжал кулаки, запрокинул голову и обратил гневный вопль к затухающим звездам. Его прекрасные лошади стали невинными жертвами, карой за его преступление. Он это понял. В этот темный час между ночью и утром, когда он чувствовал себя единственным живым человеком посреди пустыни, у него не осталось никаких сомнений. Судьба наслала на него эту чуму, превратив в посмешище слово, которое он публично дал своим людям, и клятву, данную им самому себе.

Он должен найти лекарство. Если природа и дальше продолжит свою разрушительную работу, это уничтожит все, чего он достиг с таким трудом. Они с Ясимом научились распознавать важнейшие симптомы, но даже его знаменитый шталмейстер, чья слава самого лучшего объездчика арабских скакунов считалась неоспоримой на всем Востоке, даже он оказался бессилен.

Когда Рафик унаследовал королевство от отца, конюшни выглядели совсем заброшенными. Легендарные арабские скакуны Бхарима, чью родословную удостоверяли древние свитки и устные предания, давно исчезли, утраченные в один роковой день. В день, который погубил его отца и запятнал честь всей королевской династии аль-Антарах. В день, который его подданные считали самым черным днем в долгой и славной истории королевства. В день унижения, ставшего фатальным ударом для национальной гордости и достоинства его народа. В день, когда они потеряли Сабр.

Рафику было шестнадцать, когда он стоял среди дымящихся углей – это все, что осталось от знаменитого конезавода Бхарима. Он поклялся, что, придя к власти, возместит потерю. Следующие шесть лет ему пришлось смотреть, как отец медленно, но неумолимо угасает, а вместе с ним тают богатства королевства.

Восемь лет назад, через несколько дней после того, как ему исполнился двадцать один год, он унаследовал трон и королевство, которое, похоже, утратило самый смысл своего существования. Тогда Рафик пообещал сделать Бхарим лучше и богаче, чем прежде, сделать его королевством нового времени, но все его реформы, изменения и новации были встречены равнодушно. Казалось, ничто не имеет значения, кроме возвращения Сабра – этого материального символа чести и гордости Бхарима. Пока не возвращен Сабр, его народ не мог поверить в светлое будущее, которое он хотел ему дать. Пока не возвращен Сабр, бессмысленно говорить о будущем Бхарима.

Пять лет назад Рафик дал клятву вернуть своему народу то, чего люди хотели больше всего. Он не сомневался, что его благородные намерения, помноженные на холодный расчет, позволят сдержать обещание. И только потом, когда стала очевидна его трагическая цена, решимость Рафика пошатнулась. Продолжать идти вперед и платить такую ужасную цену? Это шло вразрез со всеми его инстинктами.

Серое небо над ним окрасилось в молочно-белый цвет, предвосхищавший восход солнца и новый день. Рафик заставил себя выпрямиться. Он не признает себя побежденным ни сегодня, ни потом. Он принц Бхарима, правитель всего, что видят его глаза, один из самых могущественных людей Аравии. Еще не все потеряно. У него еще есть время выслушать, что скажет английский эксперт, к которому он обратился больше от отчаяния, чем с надеждой. Возможно, Ричард Дэрвилл уже в пути, и королевский ордер на проезд, высланный ему вместе с письмом, поможет ему быстрее добраться до Аравии. Даже Ясим, яростно противившийся постороннему вмешательству в то, что он считал делом своей жизни, неохотно признал, что репутация английского лошадиного доктора безупречна и заслуженна.