(Astery) - Искуситель (СИ)

========== Часть 1 ==========

Возможно ли в мире счастье? Что вообще значит это понятие? Я часто слышу: «счастье не в деньгах». В чём же? Если не в самих деньгах, то в их силе, точно. Ни за что не поверю, что я счастливее любого проезжающего мимо аристократа в дорогой карете, запряжённой четвёркой породистых лошадей, коими правит разодетый кучер. Прямо сейчас один такой проехал мимо дома, в котором я нанимаю одну жалкую и обдуваемую всеми ветрами комнату. Он даже не взглянул в мою сторону, не соизволил хоть немного повернуть своё пухлое лицо, чтобы увидеть нищету и бедность. Ты можешь одним словом превратить этот ветхий домик в виллу, в театр, во что угодно. И ты не поможешь таким как я. Зачем тебе? Тебе хорошо, тепло и комфортно в своей повозке, к чему думать о жалких бедняках? На всё воля божья, и раз они бедны — то это по Его замыслу. Так ты оправдываешь свою лень и тщеславие?

Я плотнее закрыл окно, но сквозняк все равно проникал в моё убогое жилище. Огонь в печке едва-едва горел. Сырые поленья не желали согреть мою несчастную душу. Я посмотрел на исписанные листы на своём столе. Взял их в руки, выбирая, какие не жалко сжечь. Разлинованная бумага стоила дорого, посему я разлиновывал её сам, и от того тяжелее было расставаться со своим трудом. Чертыхнувшись, я скомкал часть и запихнул в печь. Кое-как огонь разгорелся и охватил поленья. Я наблюдал, как горят мои фуги и прелюдии, этюды и сонаты. Жаль их, очень. На что же бедность толкает людей? Я ненавидел себя за то, что беден. Ненавидел и презирал за то, что сам уничтожил труды, на которые потратил месяцы. Я слышал и помнил мелодии, которые жёг, и утешал себя тем, что как только мне удастся издать хоть одну из пьес, я накуплю бумаги, и воссоздам их. Но в глубине души скреблось отчаяние, которое наводило на мысли, что никогда я ничего не издам, и возможно, совсем скоро умру от того, что нечего есть, или от воспаления лёгких. Меня это даже не удивит, с такими окнами и стенами мне ничего другого не останется.

В мою хлипкую дверь постучали. Я машинально попытался создать видимость порядка, быстро спихнув все ноты в одну стопку на столе, и задёрнул шторы, дабы не было видно заткнутых тряпками щелей. Я открыл. На пороге стояла хозяйка комнаты, у которой я нанимал комнату. Добрая женщина, немного робкая, и всегда ласковая.

— Мистер Колдуэлл, я зашла проведать вас, — она слегка улыбнулась, и протянула мне тарелку, сверху накрытую другой тарелкой, видимо, чтобы не остыла её подачка мне. — Вот, возьмите, прошу. Мы с мужем решили угостить вас.

Я взял у неё тарелку, попытавшись улыбнуться в ответ.

— Благодарю, Иммельда, вы слишком добры ко мне, — и это учитывая, сколько я ей должен.

— Не стоит. У вас прохладно, я могла бы одолжить вам немного дров.

— Не нужно… спасибо, но нет… я только вернулся, — сбивчиво отвечал я, не желая унижаться сильнее и брать дрова у женщины, которая сама едва сводит концы с концами. — Сейчас будет теплее.

— Как пожелаете. Приятного аппетита, — снова ласково улыбнулась она, и ушла.

Я закрыл за ней дверь. Вздохнул. Наверное, только из-за таких, как Иммельда Гранде, философы не до конца потеряли веру в людей. На тарелке лежала рыба с вареным картофелем и куском тёплого хлеба. Когда я ел, мне казалось, что ничего вкуснее и быть не может. Наверное, это мне казалось от того, что тёплую еду, приготовленную добросердечной женщиной я ел в последний раз очень давно. Тут окно моё распахнулось от порыва ледяного осеннего ветра, и меня обдало холодом, погасив все огарки свечей, что у меня были. Я захлопнул его, запахнув на себе своё ветхое одеяние, и принялся шарить руками по полу, ища спички. Пока я искал, с улицы послышался стук копыт и ржание лошадей. Сначала я не обратил особого внимания, ибо был увлечён поиском единственного доступного мне источника света, как раздались твёрдые звучные шаги на лестнице. Они остановились на моём этаже, и я услышал голоса. Голос Иммельды и ещё чей-то, мужской и властный, спокойный и бархатистый. В мою дверь постучали. Кто это может быть? У миссис Гранде нет привычки приходить ко мне по нескольку раз за вечер. Я поднялся, ударившись головой о стол, под которым находился. Потирая затылок, я впотьмах дошёл до двери и открыл. Передо мной предстало красивое мужское лицо с пронзительными янтарными глазами,

--">