(Daniel Morris) - Приди в мой сказочный лес (СИ)

когда Рут впервые видит Мартина, она замирает от странного чувства страха и ощущения излучаемой им настоящей мужской - агрессивной, если хотите, - силы. Конечно, она там еще невинная овечка, совсем молоденькая (ну, по их меркам уже не то чтобы очень, а так-то вообще ненамного старше Сары). Меня вот не назовешь невинной овечкой. Но человек, стоявший на пороге, заставил меня замереть, буквально приковал взглядом к месту. Я даже не знаю, что он подумал обо мне – курица какая-то, не может даже вежливо поздороваться. Но он был – боже! - просто великолепен. Из тех породистых мужчин, о которых ты только читаешь длинные статьи в женских журналах, но даже не можешь вообразить, что они – из плоти и крови и вообще существуют. Моей первой мыслью было, что он и вовсе иностранец – европеец или, чем черт не шутит, англичанин. Но кто же он? Он мог быть каким-нибудь актером или музыкантом. Или продюсером. А мог бы оказаться каким-нибудь миллионером откуда-нибудь из южных штатов, а может – дельцом из Вашингтона или Нью-Йорка. Но обязательно богачом. Словом, кем угодно, но не тем, кем он представился.

И снова, оглядываясь назад, я все думаю, как мне не пришло в голову усомниться в том, что он говорит правду? Ведь сразу все стало бы ясно. Но я была ослеплена. Невозможно было понять, сколько ему лет. Ему одинаково могло быть как тридцать пять, так и сорок девять. Но эта мысль меня надолго не захватила – в конце концов, какая разница, сколько тебе лет, если ты выглядишь… так? Он был одет в красивый дорогой костюм странного серого? синего? неописуемого оттенка, пошитый на заказ из очень, очень дорогой ткани. Уж поверьте, в тканях я кое-что смыслю. Но и костюм, и рубашка с серебряными запонками, и лакированные кожаные ботинки меркли рядом с его лицом. Он был… нет, красивым он не был. Но я не могла отвести глаз! Не могла перестать смотреть. Я, кажется, даже рот ладонью прикрыла (боже, как стыдно, он же заметил, как я пялюсь! Но мужчина его уровня давно должен был привыкнуть к женскому вниманию!). И эти глаза… Что-то с ними было не так, с этими глазами.

Наконец, я справилась с собой.

- Чем я могу помочь? – я постаралась улыбнуться как можно более искренне и не выдать своего волнения. Зачем такой мужчина звонит в мою (нашу, поправила я себя) дверь?

- Здравствуйте. Вы, должно быть, миссис Уильямс, - проговорил он без намека на какой-либо акцент. Я медленно кивнула. Невозможно было понять, кто он и откуда, как я ни пыталась. Но эта улыбка… Меня мороз по коже продрал: на секунду мне показалось, что его клыки заострены, как у вампира, и сейчас он меня сожрет, но потом я поняла, что ошиблась.

- А вы, мистер…

- Оулсон. Джаред Оулсон. Я преподаватель всемирной истории у вашей дочери Сары.

- О, - произнесла я, улыбаясь и чувствуя себя идиоткой. Сара никогда в жизни не упоминала о нем. Кажется, она что-то говорила о том, что ходит на всемирную историю, но… не рассказать о таком преподавателе?! Неужели она не обратила на него внимания ? То есть, конечно же, обратила, он же ее преподаватель. Но, я хочу сказать, - на то, какой он? Сара, конечно же, не делилась со мной всем, как бы мне того ни хотелось. Но уж это-то она могла бы рассказать. Или нет? Быть не может, чтобы я упустила такую деталь. Несколько секунд я, кажется, стояла, потерявшись в своих мыслях, а потом спохватилась:

- Проходите, мистер Оулсон, пожалуйста, проходите. Не желаете ли чего-нибудь выпить? Чай, лимонад… День сегодня жаркий!

- Да, миссис Уильямс, спасибо. Я с удовольствием выпью лимонада. И зовите меня Джаред. – Гость слегка наклонил голову. - В конце концов, мне хотелось бы сразу выстроить хорошие отношения с семьей одной из моих лучших учениц.

Со своей странной (зловещей! – пронеслась у меня глупая мысль) улыбкой мужчина прошел в нашу гостиную, не выдавая ни капли неловкости – как будто он и правда чувствовал себя в своей тарелке, буквально, как дома. Не дожидаясь приглашения, он царственно опустился на диван, а я быстро прошла в кухню, чтобы подать ему напиток.

- Лучших? Одной из лучших учениц, вы сказали? – я поставила запотевший стакан на журнальный столик и присела на краешек кресла, и мои колени едва ли не задевали его колени. Слишком близко. Но если я сейчас отодвинусь, то мы оба почувствуем неловкость. Глупость какая, я сделала вид, что все в порядке. Я почему-то чувствовала ужасное

--">