(caravella) - Огигия (СИ)

Океан – живое воплощение человеческого чувства. Непостоянный и переменчивый, сегодня он ласкает тебя теплом спокойных прибрежных вод, а завтра сбивает с ног мощным течением, отрывает от берега и уносит туда, где плавают корабли…

Флинт не боялся океана и своих чувств. Томас и Миранда научили его быть честным со своим сердцем, и с тех самых пор он отдавался немилосердным черным штормам с такой страстью, что они отступали и обессиленно опадали, оборачиваясь мягким невесомым бризом.

Тяжело ступая по серому коралловому известняку, Флинт медленно шел вдоль берега и вдыхал полной грудью пропитанный йодом и солью воздух. День клонился к закату, большое багамское солнце стремительно катилось к горизонту, заливая жидкую лазурь океана розовым золотом.

Флинт любил иногда приплывать сюда – на дикий райский островок, лежащий на расстоянии не более четверти мили от Нью-Провиденса. Когда его охватывала тяга к уединению, он брал лодку и отправлялся сюда, чтобы побыть в одиночестве. Часто Флинт просто садился на южном берегу и оттуда смотрел на Нассау. Голос шумной пиратской столицы затихал, стоило ему отплыть от берегов Нью-Провиденса, а здесь его и вовсе было не слышно – он растворялся в плеске волн и лёгком гудении ветра, а пушистые пальмы, форт и стройные корабли, стоящие на рейде, превращались в немые темные силуэты.

Иногда Флинт оставался здесь ночевать – прямо на диком пляже, с видом на мерцающие в черноте огни Нассау. Миранда никогда не упрекала его за эти отлучки – в конце концов, они оба были свободными людьми.

Но сегодня… сегодня все было по-другому. Флинт покорял один за другим гребни известняковой породы, увязал в мелких песчаных дюнах, пробирался сквозь заросли кустарника и с каждым новым шагом все яснее осознавал, что он здесь не один. На острове был кто-то ещё. Кто-то, кто, сам того не подозревая, осмелился нарушить его, Флинта, личную тишину, в которой было место лишь шуму прибоя и крикам чаек.

Флинт взял курс на западную оконечность острова – длинный каменистый мыс, тонким клином врезающийся в воду – и по пути невольно задумался об Одиссее, выброшенном волнами на пустынную Огигию. Что чувствовал царь Итаки, узнав, что на острове живет прекрасная Калипсо?

Чутье не подвело Флинта: не дойдя до западного края пару тысяч футов, он увидел небольшую шлюпку – она была оставлена неизвестным подальше от воды и заботливо прикрыта зеленой листвой. Оглядевшись и убедившись, что поблизости никого нет, Флинт зашагал дальше – пока то, что он увидел, не заставило его остановиться. Замерев среди бугристых ракушечников, он прикрыл ладонью глаза, чтобы бьющий в лицо солнечный свет не мешал обзору. В паре десятков футов от берега кто-то плавал – и этот кто-то его заметил, потому что расстояние между ними стало стремительно сокращаться.

Флинт подошел ближе к кромке воды, а ему навстречу из океанской пены вышла Элеонор Гатри. На ней была простая сорочка, ее золотые волосы влажно поблескивали в лучах солнца и казались темнее, чем обычно. Она махнула ему рукой и едва не упала, на мгновение утратив равновесие на неровном дне. Флинт, щурясь от закатного солнца, поднял ладонь.

– Я не ожидала вас здесь увидеть, – Элеонор приблизилась, ее лицо выражало смесь недоумения и любопытства.

– А я – вас.

Элеонор, в отличие от него, родилась в Новом Свете и выросла на Багамах, в Нассау. И хотя в ее жилах текла английская кровь, британская чопорность ей была чужда: свободная как ветер, неприлично независимая, зверски решительная, опасно умная и, как будто всего этого было мало, ангельски красивая. Неудивительно, что Вейн попал под ее чары – особенно если он хоть раз видел Элеонор такой, какой ее сейчас видел Флинт. Она стояла перед ним вся мокрая, с распущенных волос стекала вода, полупрозрачная ткань сорочки облепила ее тело словно вторая кожа.

– Я иногда бываю здесь, когда мне наскучивает шум Нассау и хочется побыть наедине со своими мыслями, – Флинт с трудом заставил себя смотреть Элеонор в глаза – чуть покрасневшие от соленой воды, обрамленные длинными ресницами, в которых застыли мелкие блестящие капли.

– Значит, у нас с вами есть кое-что общее, – усмехнулась Элеонор. – Я приплываю сюда за тем же… Иногда, когда могу позволить себе сделать

--">