(engelgardt) - На краю (СИ)

ешь. Как же все это выматывает. Выживаешь каждый день, – он помедлил, шумно втянул носом воздух, добавил: – Я бы предпочёл знать, что ты в безопасности.

– Это на троне-то безопасно? – фыркнула Цири.

– По сравнению с ведьмачьей жизнью - более чем.

Снова молчание, изредка нарушаемое лишь свистом ветра и далёким шелестом листвы, едва тронутой желтизной. Где-то внизу, у подножия обрыва, было слышно яростное стрекотание насекомых. Треск костра, поглощающий остатки поленьев, был едва различим среди этого звукового разнообразия.

– Да, я бы не хотел, – повторил Геральт, – Но рад, что сейчас ты здесь. Со мной.

Цири облизнула пересохшие губы. В лицо ударил холодный ветер, заставив её вздрогнуть. Она закрыла глаза.

– Не нужен мне трон, Геральт. И пуховые перины и крепкий сон тоже не нужны. Вряд ли я вообще смогла бы заснуть там, где не хочу, делая то, чего не хочу, общаясь с теми, кто мне не интересен. Вот только… иногда я сомневаюсь, что поступила правильно, – её голос дрогнул. Она вдруг открыла глаза и внимательно посмотрела на ведьмака, заговорила более взволнованно: – Геральт, я сбежала от своего долга, да? С этой властью я могла бы всё изменить, ну или хотя бы попытаться… – она осеклась и поморщилась, вдруг осознав, как нелепо звучит её вопрос, наивный, требующий опровержения и поощрения, каких-нибудь слов успокоения.

Девушка, замолчав, отвернулась обратно к шумящему темному морю леса. Зябко укуталась в плащ, когда почувствовала, что ведьмак чуть сильнее сжал её плечо. Цири почувствовала, как он наклонился и заговорил прямо ей в затылок, обдавая тёплым дыханием:

– Я говорил тебе, не раз, помнишь? Это твоя жизнь, и ты ничего не должна Нильфгаарду. Ты уже спасла наш мир от вымирания, может, достаточно с твоей стороны? – после небольшой паузы он добавил: – Говоря о ведьмачестве… я имел ввиду комфорт, безопасность. Чувство дома.

– Мне комфортно, как никогда в жизни, – незамедлительно последовал ответ, – И я, пожалуй, выберу натыкаться на мудаков и иметь возможность свободно дать им в морду, чем натянуто-сладко улыбаться и поддакивать таким же мудакам, но в золотых камзолах!

Общие смешки разрядили тишину ночи, оживили её, оттягивая её завершение.

– Славно, Цири. Остальному я тебя научу.

***

Их путешествие началось сразу же после того, как Цири высказала своё желание учиться ведьмачьему мастерству у лучшего в этом деле, а ведьмак, в свою очередь, согласился на это, красноречиво (хотя и без слов) преподнеся ей в подарок изысканный серебряный меч с выгравированным девизом ведьмаков. Цири отметила про себя, что надпись как нельзя лучше указывала путь, которого ей стоило придерживаться, по которому она действительно хотела идти.

И она шла.

Мысли о том, что такой путь - единственно возможный для неё, неоднократно придавали ей сил в наиболее тяжелые дни в их путешествии. Несмотря на то, что, кроме медленно приближающейся зимы им ничего не угрожало, ничто не подталкивало их вперёд, заставляя торопиться, часто меняя места ночлега, - их уже никто не преследовал. Им уже не нужно было никого искать. И иногда Цири даже казалось, что в этой деревне можно провести еще немного времени, а в корчме заказать ещё по одной горячей похлёбке. Но стоило Геральту уловить её расслабленный, чуть сонный взгляд, он в то же мгновение выдергивал девушку из подступающего сладкого забытья и заставлял идти дальше. “Это тоже часть обучения, - говорил он, - скажи спасибо, что спим мы целую ночь напролёт, по-хорошему, тебе нужно привыкать спать в половину меньше”. И Цири действительно его благодарила. Про себя. Испытывая мучения при их обычном подъёме с первыми лучами солнца или с первыми пронзительно орущими петухами, ей было страшно подумать, что было бы, просыпайся она ещё затемно. Впрочем, привычка к редкому отдыху была вовсе не самой сложной задачей с которой ей приходилось сталкиваться. В отличии от, например, ночёвок в самых неподходящих местах. Желая проехать за день немного больше, чем обычно, съезжая с премилой маленькой полянки, окружённой высокими соснами, отдаляясь от пустой необитаемой пещеры, вход в которую так учтиво закрывали высокие кусты дикой ягоды, они оказывались, уже за полночь, в густом, высохшем лесу, поволоченным такой дымкой, которая сулила

--">