(wild-white-werewolf) - Рождество – семейный праздник (СИ)

========== Часть 1 ==========

Рождество уже не просто приближалось, а буквально танцевало на кончике носа, но вот наступившая уже календарная зима в этот раз никак не хотела радовать сторибрукцев снегом. Голые деревья зябко тянули свои ветви в хмурое небо, лужи подернулись ледяной корочкой, то и дело заставляя оскальзываться, а промозглый ветер забирался под одежду и нещадно кусал лицо, стоило высунуться за порог дома. Ворчун без устали бухтел, ругая совсем не зимний в этом году декабрь, снова заболевший Чихун не прекращал чихать, делая это в два раза чаще обычного, а горячие, да и горячительные напитки в трактире у бабушки раскупались быстрее, чем когда-либо прежде.

И все же Сторибрук готовился к Рождеству. Уже после Сочельника на площади установили и нарядили огромную ель, деревья были опутаны гирляндами, а все жители украшали дома, закупались подарками, и, кажется, не собирались поддаваться унынию.

Ну, или почти все.

– Родная, ты в порядке?

Эмма вздрогнула, удивленно заморгала, переводя взгляд на Киллиана:

– Да, а что?

Мужчина улыбнулся, но улыбка не затронула его глаза.

– Ты уже десять минут рассматриваешь эту витрину.

– Да? Оу…

Она покрепче сжала его руку, чувствуя, как тот поглаживает ее ладонь большим пальцем.

Витрина, про которую они говорили, была одной из многих украшенных к Рождеству витрин в веренице магазинов на главной улице Сторибрука. За стеклом в сугробах искусственного снега притаился целый городок с маленькими домиками, в окнах которых горел свет, с крохотными человечками, что занимались своими предрождественскими игрушечными делами, с нарядной мерцающей елкой в центре и паровозиком с кучей вагонов, что без устали бегал по железной дороге, время от времени издавая тихий свист.

Эмма покачала головой, выше поднимая воротник теплого пальто, и потянула мужчину за собой:

– Все нормально, пойдем быстрее. Родители ждут, а нам еще надо купить вино к ужину.

Кажется, ее деланно бодрый голос его нисколько не обманул – в синих глазах явственно читалось сомнение.

– Ты точно не хочешь поговорить?

– Я просто задумалась. Все хорошо, правда. Пойдем, не то опоздаем.

Она отводила взгляд и ему это совсем не нравилось. Не нравился этот ломкий голос и затравленный взгляд маленькой одинокой девочки, который он надеялся никогда больше не увидеть.

– Пойдем, – кивнул он покорно.

Сидя в «жуке» по дороге на семейный ужин в их первый совместный Сочельник Киллиан молчал, не зная, как поговорить с любимой. Казалось, Эмма старательно игнорировала приближающийся праздник, до которого оставалось чуть больше суток. Соседние дома щеголяли нарядными венками на дверях, яркой иллюминацией и всякими обязательными атрибутами вроде надувных Санта Клаусов, сверкающих оленей и улыбающихся во весь рот пластиковых снеговиков, а их дом был единственным во всем городе, что еще не был украшен к Рождеству. И, хотя мужчина догадывался о причинах такого поведения, он смиренно принимал ее выбор.

Весь вечер Эмма была молчалива и почти не притронулась к запеченной с овощами индейке, а когда Мэри Маргарет завела разговор по поводу завтрашнего празднования, то, вскочив из-за стола и пробормотав извинения и какую-то нелепицу насчет срочных дел в участке, поспешно убежала. Киллиан нашел ее в «жуке» – ссутулившуюся, печальную. Он сел рядом, бросил ее забытое пальто на заднее сиденье; потянувшись, завел двигатель оставленным в замке зажигания ключом и сразу добавил мощности печке. Заметив в выходящих на дорогу окнах встревоженные лица Дэвида, Мэри Маргарет, Генри, Реджины и предугадывая шквал звонков и сообщений, выключил сотовый.

Все разговоры подождут.

Чуть помедлив, Киллиан накрыл бессильно лежащие на коленях узкие прохладные ладони своей рукой, легонько сжал, молчаливо принимая и разделяя ее боль.

– Поедем домой, родная?

Она заговорила поздно вечером, когда, приняв душ и переодевшись в теплую пижаму, забралась под одеяло и прижалась к его груди – сильнее, чем обычно.

– Знаешь, я в основном встречала Рождество в детских домах. Мне было шесть, когда меня удочерили – как

--">