Нина Линдт - Исповедь Ведьмы

Прямо как в Вашем дворе все эти графини и князья. Думают, что весь мир для них, а их готовят и откармливают для Вашего прожорливого эго. Но я отвлеклась.

Наш городок лежит в ложбине между гор, там такой вкусный воздух и сладкая вода! А если обтереть ведро растущей в изобилии около источника мятой, то сладкая с мятным вкусом. Я мечтаю, несмотря на все мое прискорбное положение, выпить этой воды хоть раз еще. Хоть глоток.

В ручье возле источника много рыбы. Ребята приходят с сетями, встают внизу, а девушки бьют по воде выше по течению плоскими деревянными колотушками. Рыба пугается и сама забивается в сети. Вечером матушка делает тесто и запекает рыбу в пироге. Снимаешь корочку, ешь сочную рыбу… запиваешь родниковой водой или квасом. Нет ничего вкуснее матушкиного пирога. А все эти соловьиные языки и сердца медведей, что подают при Вашем дворе, мессир, и прожевать невозможно.

Я по счету у матушки старшая. Первая. Говорят, не отцовская я. Матушка приехала в наш городок уже будучи обремененной мной. Но у нас на такие вещи смотрят просто: матушка была красивая, работящая, так что еще до моего рождения вышла замуж за хорошего парня. Однажды я спросила ее, кто мой настоящий отец, она ответила, что настоящий не тот, кто обесчестил девушку, а тот, кто принял младенца на руки и улыбнулся ему. И больше я не задавала вопросов. Зачем? Мой папа нас семерых любил одинаково, и нам всем было хорошо. Никогда не чувствовала себя обделенной.

Отец был лесорубом и погиб два года назад. Старая ель рядом с деревом, которое он рубил с приятелем, упала на обоих. Папа умер, а приятель пришел через три месяца к маме свататься. Но из семерых четверо уже были взрослыми, мы маме сказали, что она вольна поступать, как захочет, мы вырастим сестру и братьев, и ей поможем. Мама отказалась. Сватовство к вдове было делом привычным: приятель отца в какой-то мере чувствовал себя виноватым, у самого семьи не было, а мама даже в возрасте красива.

Мне исполнилось шестнадцать, моим двум братьям по пятнадцать, а третьему четырнадцать. Они быстро нашли работу: один заменил отца и стал лесорубом, другой стал столяром, третий выполнял мужскую работу по дому. А я вроде как взяла на себя часть хозяйства, сад и огород, ко мне стали свататься, но я не торопилась, все чувствовала, что еще рано. И вот на семнадцать лет, прошлой весной, посеяла я на нашем огороде морковь.

Сейчас напишу то, что инквизиторы могут посчитать за ведовство, но честно говоря… после двух сожжений… это даже смешно: все, что я сажала и сеяла, все, за чем ухаживала, росло у нас быстро, давало прекрасные урожаи, мы совершенно не испытывали нужды ездить на ярмарку за овощами и фруктами, все необходимое я выращивала сама.

Морковь не стала исключением: взошла быстро, укреплялась корнем, а жарко было в тот год, не передать! Все росло, как на дрожжах, я сняла уже два урожая салата, пришлось продавать часть соседям, и морковь подоспела раньше срока.

Матушка делает очень вкусный морковный пирог. Я собрала урожай, отнесла к ней на кухню, она принялась перебирать морковь, а я решила грядку взрыхлить и заново засеять, как вдруг слышу, что мама вскрикнула на кухне, как-то страшно, так кричат раненые люди, я потом только узнала.

Вбежала на кухню, а она вся дрожит, подол и руки перепачканы в земле, на столе таз с мытой морковью, а в руке она держит одну и как-то подвывает так, тонко, жутко.

На той моркови, что она держала, корнеплод был странной формы: толстый сверху и снизу, а посередине тонкий, перехваченный чем-то. Я выхватила его и стала отмывать. Виной той причудливой формы было кольцо. Тонкий золотой ободок, усыпанный блестящими камнями.

Я усадила маму, подала ей воды, но она все плакала и тряслась, как от страха.

— Это всего лишь кольцо, — сказала я.

— Я не думала, что оно вернется ко мне; — всхлипнула мама.

А вот этого я не ожидала. Мама украшений не любила, ничего не носила, ни колец, ни серег, ни ожерелий. И такое кольцо!

— Это кольцо мне подарил мой суженный, — мама заговорила тихо, пока я крутила кольцо в руке. — Наша свадьба… так и не состоялась.

— Это он мой отец? — спросила я.

— Нет. Но он участвовал… в..

— Не говори ничего, — взмолилась я, увидев, как она давится словами, которые не в силах выговорить.

— Я выкинула кольцо, когда вошла в этот дом, с твоим отцом, чтобы забыть. И забыла. Почти. А оно вот вернулось.

— Мы можем продать его, — предложила я.

— Тут --">