Нина Линдт - Последний рыцарь короля

Пролог 1

– Что ты наделал?! – впервые за период своего существования сорвался Светлый. – Как мы теперь будем дальше плести Линию?

Он заплакал, сжимая в руках голову мертвой женщины. Его белая рубашка была испачкана ее кровью, красивое лицо искажено болью.

– Я не знаю!!! – Темный тоже весь дрожал. – Почему ты спрашиваешь меня об этом? Мы вдвоем виноваты, не я один.

Пальцы Темного нежно поправили золотистые локоны умершей, словно он не хотел признавать, что ее больше нет.

– Надо найти выход, иначе все начнет рушиться, слышишь? – Светлый слегка тряхнул его за плечо. Темный поднял на него взгляд:

– У нас только один выход.

И Светлый в ужасе отшатнулся от него, догадавшись, что он предложит.

Пролог 2

Весна в Москве всегда начинается внезапно: всё лежит снег, дует ветер, бежит белой змейкой поземка, холодно. Потом вдруг в воздухе начинает появляться едва уловимый запах весны, сложенный из свежего аромата южного ветра, с явными нотами тающего снега. Начальная нота – влажная прохлада, переходящая в ноту сердца, – предчувствие скорых перемен, прекрасных и непременно счастливых, а шлейфом звучит припекающее солнце. Легкое движение парфюмера-природы – и весенняя эйфория охватывает город.

Весеннее настроение бурлило в аудиториях университета М. Стоило открыть окно, как уже мало кто был способен слушать скучные лекции, все мысли устремлялись прочь из храма наук, на солнечную улицу, где так весело чирикали птицы. Катя спрятала на окне за жалюзи букет красных тюльпанов, и, когда Мария Августовна вошла в аудиторию, мы все затянули «Веселого дня рождения» на французском, приятно удивив ее букетом и подарком.

Мария Августовна достала несколько коробок шоколадных конфет, и мы, сбившись в тесный круг, болтали на французском и русском обо всем на свете. Слово за слово, речь зашла о трудностях языка. Я рассказала, что поначалу меня особенно забавляло, что слова на французском пишутся зачастую длиннее, чем звучат. Вот, например, слово «много» во французском произносится как «боку» (4 звука), а пишется в 8 букв (!) – «beaucoup».

Мария Августовна нисколько не удивилась – французский язык у меня третий, до него я начала учить испанский, где все четко пишется так, как произносится, поэтому француженке был понятен мой праведный гнев по поводу непредсказуемости французской орфографии.

– Ольга, возможно, ты просто не хочешь присмотреться к французскому поближе? – спросила она. – Не забывай, что французский, как и твой любимый испанский, основан на латыни, а значит, у них есть много общего. Конечно, общность эта сейчас малозаметна, но в XI–XIII веке, в период, когда бытовал старофранцузский, основанный на разговорной латыни, она была более явной. Ты бы удивилась, если б услышала французов того времени, настолько гремучей была смесь латыни и французского. Они сами порой сильно путались, и, чтобы избежать непонимания, дополняли свою речь красноречивыми жестами.

– А что непонятного могло быть? – Вадик набил конфетами рот и говорил невнятно.

– Ну, если ты помнишь, – с достоинством сказала Катя, – в те времена Франция была раздроблена, и короли подчас были слабее, чем знатные люди из Провинций. Каждый жил немного сам по себе, и поэтому вполне вероятно, что язык в разных провинциях мог иметь свои нюансы.

– Но ведь королевство было? Значит, централизованная власть должна была объединять людей? – Наташа произнесла это просто так, чтобы поддержать разговор. Было видно, что ей не особо интересна судьба французского языка в стародавние времена.

– Все вовсе не так просто, – возразила Мария Августовна, – в те времена существовало великое множество диалектов, а на севере Франции даже чувствовалось немецкое влияние, но никакой из этих диалектов не победил диалект сердца Франции – Иль-де-Франс.

– Где Париж? – пробубнил Вадик, дожевывая конфеты.

– Да.

– А когда же французский начал приобретать современную форму? – спросила Катя. Она на французском была самая умница, ей, похоже, он нравился, как мне нравился испанский.

– Можно сказать, что во второй половине XIII века французский становится более похожим на то, что сейчас называют нормой языка. Это случилось, потому что королевская власть становится централизованной, север Франции начинает подчинять себе юг, а затем и другие страны. Например, в английском языке очень заметно влияние --">