(inamar) - Оборотень (СИ)

подобно звуку мягкого летнего дождичка.

— Ты не мог потерпеть? — раздается гневный резкий голос. Он режет слух, словно нож сопротивляющуюся массу — и хотел бы воспротивиться, да шанса нет.

— Ложь моё второе имя, не так ли… мама? — в ровном бесцветном голосе всё же сквозит горечь и раздражение.

Высокая и худая женщина с ястребиным лицом, недовольно поведя плечом, отходит к окну. Пытается что-то разглядеть в наступающих сумерках. Большие пушистые ресницы, обрамляющие серые стальные глаза — единственная дань ушедшей нежности. Если бы была возможность, она и их превратила бы в стальные шипы.

— Я не меньше тебя хочу, чтобы это всё скорее закончилось, — с едва заметной усталостью говорит она. Тонкие губы кривятся в попытке сдержать, подавить вздох.

— Что это?

Обернувшись от окна, она окидывает его надменным взглядом, словно пытается прочесть какое-то тайное послание, которое он намеренно скрыл за простым вопросом, и уже заранее пытается уличить его в наглости или неуважении, или ещё в чём-то — в её голове богатый арсенал упрёков.

А ведь когда-то все было иначе — она чаще улыбалась, светло-серые глаза, ясные и выразительные, смотрели на мир с удивлением и интересом. Он унаследовал её взгляд. Его глаза были того же оттенка.

В момент, когда он внимательно смотрел на неё, ей казалось, что она видит своё собственное отражение в зеркале. Он был похож на неё — тот же горделивый профиль, узкое лицо, широкие скулы — только значительно бледнее, чем у неё. Массивный широкий лоб — это от отца, — который до недавнего времени скрывался под пышной причёской. Теперь же волосы были коротко острижены, и ничто не отвлекало взора от умного лица. Она гордилась своим высоким и красивым сыном, несмотря ни на что…

— Нужно было просто потерпеть, дождаться обряда. Потом делай, что хочешь…

— Ты хочешь сказать, что обрядом всё закончится? — в голосе его звучит сарказм. — Я думал с него-то только всё и начинается.

Длинные пальцы с силой сжимают деревянные подлокотники кресла. Мужчина резко встает и подходит к окну. Они стоят рядом. Теперь видно, что они практически одного роста, но не потому, что он низок, скорее потому, что она невероятно высока.

Она оборачивается и окидывает острым взглядом профиль своего сына, едва сдерживаясь от желания обхватить его за шею, наклонить к себе его голову, поцелуями растопить лёд в его глазах, заставить его смеяться. Смеяться так, как раньше — неудержимо и заразительно. Но страх выйти из однажды давным-давно принятого образа останавливает порыв. Она позволяет себе лишь слабый намёк на ласку — едва заметно касается его руки холодными тонкими пальцами, слегка ухватившись за ткань одежды.

— Ричард…

Насторожённый взгляд обращается к её лицу. В нём сквозит удивление, и немудрено — в голосе матери слышится позабытая ласка. На единый миг ему кажется, что время повернуло вспять и перед ним снова та, прежняя Лалия, на которую он с нескрываемым восхищением и обожанием взирал сначала из колыбели, потом с детского стульчика и, наконец, с жесткой ученической скамьи. Менялось всё вокруг: он сам, обстановка, люди, неизменным был лишь угол, под которым он всегда смотрел на мать — снизу вверх. Это продолжалось до тех пор, пока …

…в один миг он стал взрослым. Секунду назад он ещё был ребёнком, и его заботили детские мысли и задачи, и вдруг всё изменилось до неузнаваемости. И главное — изменилась она, страшно и непоправимо. До сих пор он иногда чувствовал себя щенком, брошенным в ледяную купель.

Где-то там глубоко внутри всё ещё сидело это немое обожание, оно пыталось пробиться изнутри. Временами казалось, что ещё немного и его просто разорвёт на части неутолённая жажда любви и внимания. Но ледяная сдержанность — отличный тюремщик. Ни одному язычку тепла сколь угодно сильному не уйти от его воли.

Он слегка отстранился, и материнская рука соскользнула по гладкой ткани рукава так и не решившись передать слабый порыв нежности.

— Знаешь, мама, у меня иногда возникает такое чувство, будто ты видишь во мне исключительно племенного бычка, а не сына, — холодная насмешка бьёт сильнее плети, оставляет невидимые кровавые следы.

Усилием воли женщина сдерживает гневный вскрик.

--">