Лауриэль Анарвен - Нити, что не сплетутся в узор (СИ)

выскочила за частокол и закричала своим:

— Вперёд! Вперёд! — и первой бросилась в бой. Халадины поняли её правильно — и орков зажали с двух сторон силами выживших людей и подоспевших эльфов.

Алый всполох мелькнул где-то совсем рядом, и Халет успела заметить орка, замахнувшегося подрубить коню эльфийского вождя задние ноги. Орк рухнул с застрявшим в шее мечом — Халет дёрнула раз, другой, и всё же вытащила клинок из обмякшей туши. Эльфийский предводитель развернулся к ней, поймал взгляд — и чуть заметно кивнул. Она усмехнулась. И успела даже подумать — как ему только не мешает этот красный плащ? Потом снова стало не до праздных мыслей.

*

Всё было кончено быстро, даже слишком. Не успевшие перестроиться орки, ослеплённые вдобавок восходящим солнцем, оказались зажаты между эльфами Карантира и смертными — и не продержались даже часа. Когда встало солнце, на поле боя не осталось ни одного живого воина Моргота.

Спешившись и отпустив умницу Нарэ к воде, Карантир снял шлем, тряхнул волосами и, наскоро обтерев меч от орочьей крови, вложил его в ножны. День обещал быть не по-осеннему тёплым, и пот уже заливал глаза. Самое время было снять опостылевший доспех и напиться — но прежде стоило разобраться со смертными.

Их предводитель нашёлся быстро — и, к удивлению, оказался женщиной. Той самой, что первой бросилась в атаку, завидев подкрепление. И той самой, что не дала орку добраться до Нарэ. У него бы вряд ли получилось, конечно, но это был тот самый случай, когда проверять совсем не хотелось.

Женщина подошла ближе, и за ней осторожно потянулись выжившие воины-аданы. Из-за частокола, сооружённого явно на скорую руку и служившего людям укрытием, выглядывали женщины, дети и… должно быть, это и были старики — странного, отталкивающего вида люди со сморщенными лицами и стального цвета волосами. Но сейчас не время было думать об особенностях возраста аданов.

На предводительнице людей был тот же простой кожаный доспех с нашитыми металлическими пластинами, что и на большинстве остальных воинов. Круглый шлем с металлическим наносником она сняла, но её покрывал такой слой крови, грязи и копоти, что черты лица и цвет волос можно было лишь угадывать. Только глаза сверкали — серо-зелёные, как дикий камень. Чтобы встретиться взглядом с Карантиром, женщине приходилось высоко вскидывать голову — ростом она доставала ему до плеча. Но смотрела без страха, даже с вызовом. Интересно.

Он протянул ей руку:

— Карантир, — пожалуй, это имя произнести будет проще, чем отцовское, а на каком языке говорить с людьми — пока было неясно.

Она ответила уверенным и по-мужски сильным рукопожатием:

— Халет, — чуть хрипловатый голос, непривычно резкое, хлёсткое имя, удивительно ей подходящее. Интересно, обычное ли это дело для людей — женщина-предводитель? Финрод наверняка знал, но Карантир скорее согласился бы сыграть с Азагхалом в “Кто кого перепьёт?” и терпеть потом насмешки от него и братьев (потому что проиграл бы, конечно, — Азагхала не мог перепить ни один эльф, даже нолдо, даже сын Феанора), чем спросил совета у сыночка Арафинвэ.

— Ты говоришь на квенья?

Женщина нахмурилась, явно не понимая, а потом ответила на синдарине — правильно, но с таким чудовищным акцентом, что Карантир поморщился:

— Ты нас спас, вождь эльдар Карантир. Спасибо, — и кивнула. Не поклонилась, не отвела взгляда.

— У наших народов общий враг, — он скосил глаза на труп одного из орков.

Синдарин, значит. Как сын своего отца, Карантир не мог не выучить язык эльфов Белерианда, даже если не собирался на нём говорить. И, надо же, пригодилось.

Среди эльфов жертв не было, лишь трое были легко ранены, а вот людей полегло немало. Как вскоре стало понятно, орки напали на поселения людей недалеко от истоков Аскара, где они селились в виду Гномьего Тракта, и гнали до самого впадения в Гелион.

— У нас не было единого вождя, — с трудом подбирая слова, проговорила Халет, — но мой отец объединил, кого смог. Если бы не он — мы бы погибли все гораздо раньше. А если бы не ты — погибли бы сегодня.

Людей и так выжило, считая детей, не более пяти сотен — едва треть от прежнего числа, а воинов среди них было и того меньше. Выжившие вместе с

--">