(Aldariel) - Терновые ветви (СИ)

========== Кольцо из терновника ==========

Риэль хранила немало секретов — впрочем, как и всякое существо, прожившее не одну тысячу лет. По природе своей она не была особенно скрытной, но очень богатый жизненный опыт подсказывал: доверие – хрупкое, как хрусталь, а уважение может растаять от одного лишь неловкого слова.

Поэтому братьям и сёстрам по оружию она почти не рассказывала о своей личной жизни: порой даже сородичам-калдорай бывало непросто принять такое, чего уж и говорить о других народах? Союзники Риэль по Альянсу были достойными воинами и преданными товарищами, но в большинстве своём они ещё не доросли до мысли, что разум и сердце играют в любви роль намного более значимую, чем ограничения, очерченные телесными оболочками.

Воргены в этом плане были, пожалуй, чуть гибче, а вот дренеи, люди, дворфы, гномы и пандарены… Почти у всех, с кем Риэль доводилось беседовать и сражаться бок о бок, никак не укладывались в голове простые, привычные для всякого ночного эльфа истины. Они искренне недоумевали — как Элуна, которую всегда изображали в облике женщины-калдорай, родила от бога-оленя сына? Как Хранитель Зейтар мог до беспамятства влюбиться в уродливую принцессу элементалей Терадрас?

Но что значит чуждое тело для тех, кто не связан оковами смертности, кто видит и чувствует много глубже, чем мясо и кожа? Или для тех, кто по собственной воле способен менять свою оболочку?

Лишь шелест листвы на ветру…

Риэль встречается с Ремулом на Пути Снов — в одном из тех его уголков, куда никогда не захаживают друиды, путешествующие по тайным тропам междумирья, чтобы сберечь драгоценное время. Их маленькая поляна скрыта от любопытных глаз густыми деревьями, свободна от порчи Кошмара — и ничему не по силам отвлечь Риэль от самого главного.

О, как прекрасен возлюбленный сын Кенария! Похож на отца… и всё-таки мягче, изящней и — немаловажный для его эльфийской подруги факт! — заметно меньше: перспектива в порыве страсти сломать себе таз её не особенно прельщает, как бы хорош Ремул ни был в любви и в целительстве. Конечно, зелья, купленные за бесценок на Ярмарке Новолуния, помогают чуть сгладить разницу в размерах, но Риэль всё равно приходится тяжко — непросто выдержать напор полубога… и очень непросто понять, как лучше подойти к делу, когда у любовника – оленье тулово и четыре мощных копыта.

Как и все Хранители Рощи, нижнюю половину тела Ремул “унаследовал” от деда, Малорна, но верхняя – красноречивее всяких слов говорит о его духовном родстве с калдорай. В его благородном лице, могучем размахе плеч и мускулистом торсе, иссечённом шрамами, Риэль видит дикую, победоносную красоту, которой славны мужчины её народа. И всё же Ремул ни на мгновение не позволяет забыть о своей чуждости: его голову венчает корона ветвистых рогов, в тёмных густых волосах прорастает листва, а глаза лучатся нездешним сиянием изумрудов. Изобличают в нём кровь богов также и руки: правая – почти эльфийская, если не замечать, что она оплетена растущим прямо из кожи вьюнком, а её пальцы покрыты шёлково-мягким мхом; но на левой вместо ладони – четыре острых и длинных деревянных когтя…

О чём он думает, глядя на неё — смертную, иссушенную яростью и жадным, голодным горем? Риэль не хочет знать ответа на этот вопрос, когда подаётся навстречу, и прохладные нежно-зелёные пальцы скользят по её лицу и мимоходом заживляют потрескавшуюся в пожаре кожу. Она чуть заметно вздрагивает — трепещут непривычно короткие, опаленные ресницы, — и не спеша помогает Ремулу снять широкий, нарядный пояс — уступку принятым среди смертных понятиям о приличиях. Риэль, завороженная, словно в первый раз, пальцами прослеживает, как эльфийская кожа перетекает в олений мех; деревянные когти Ремула играют с её волосами — перебирают чудом не порченные огнём серебристые пряди и чуть заметно царапают голову.

Вздохнув, Риэль отстраняется, сбрасывает с себя платье — и смотрит, без слов, но с вызовом. Ремул не отвечает, лишь молча очерчивает когтями брызги свежих шрамов, что наискось пересекли её тело: проожжённую и в спешке залеченную чарами кожу — на бедре, на животе, на груди…

По телу бегут мурашки, и соски у Риэль каменеют — то ли от холода, то ли от страсти. Правой рукой Ремул подхватывает её за ягодицы и поднимает — так просто

--">