Джейн Фэйзер - Любовь на всю жизнь

Джейн Фэйзер Любовь на всю жизнь

Лондон, 11 мая 1641 года

Фиби одной рукой вытирала глаза, а другой пыталась нащупать носовой платок. Платка нигде не было, но это ее не удивило. За свои тринадцать лет она потеряла носовых платков больше, чем съела горячих обедов. Громко шмыгнув носом, она крадучись обогнула зеленую изгородь из стриженых лавровых кустов и удалилась от беззаботно смеющихся свадебных гостей. Их пронзительные веселые крики странным образом смешивались с непрекращающимся гулом толпы, доносившимся из-за Темзы с Тауэр-Хилл.

Она оглянулась на величественное здание из дерева и кирпича, которое было ее домом. Дом стоял на крутом берегу Темзы, возвышаясь над Лондоном и его окрестностями. Окна мерцали в лучах послеполуденного солнца, и девочка могла слышать печальное треньканье арфы, пробивавшееся сквозь то усиливавшийся, то стихавший шум вечеринки.

Никто не искал ее. Да и зачем? Никому до нее не было дела. Диана прогнала ее с глаз долой после того случая. Фиби поежилась, вспоминая. Она никогда не могла понять, как происходит, что она перестает контролировать себя и начинает повсюду сеять хаос и разрушения.

На некоторое время она в безопасности. Приблизившись к лодочному сараю, Фиби ускорила шаг. Это было ее тайное убежище. Заброшенный сарай притаился среди зарослей высокого камыша у самой кромки воды.

Это было единственное место, где она могла в полном уединении излечить боль души. Фиби сомневалась, что кто-либо в доме еще помнил о существовании сарая, но, подойдя ближе, заметила неплотно прикрытую дверь.

Ее первой реакцией был гнев. Кто-то посягнул на место, которое она считала своим. Затем девочку охватил страх. Мир был полон чудовищ, как в людском, так и в зверином обличье, и одно из них могло проникнуть в этот заброшенный уголок. Кто-то или что-то могло притаиться внутри и ждать. Она колебалась, глядя на темную полоску между дверью и косяком, как будто эта узкая щель могла с безопасного расстояния открыть ей мрачную и пыльную внутренность сарая. Но гнев в конце концов взял верх. Лодочный сарай принадлежит ей. И если там кто-то есть, она прогонит его.

Она повернулась к камышам в поисках какой-нибудь толстой палки, прибитой водой к берегу, и увидела старую мачту, из которой торчали ржавые гвозди, — вполне подходящее оружие. Взяв мачту, Фиби приблизилась к сараю; сердце ее по-прежнему трепетало, но лицо оставалось спокойным. Толчком ноги она открыла дверь, и лучи солнца осветили темные, покрытые плесенью углы помещения.

— Кто ты? — спросила она у непрошеной гостьи, которая испуганно заморгала, но не покинула свое место на расшатанном треногом стуле у не застекленного окна, свет из которого падал на страницы раскрытой книги.

Фиби опустила свое оружие и вошла в сарай.

— О… — протянула она. — Я знаю, кто ты. Ты дочь лорда Гренвилла. Что ты здесь делаешь? Почему ты не на свадьбе? Кажется, ты должна была нести шлейф свадебного платья моей сестры.

Темноволосая девочка аккуратно заложила книгу пальцем.

— Да, меня зовут Оливия, — помолчав минуту, ответила она. — И я н-не хочу б-быть на свадьбе. Отец сказал, что я н-не обязана присутствовать, если н-не хочу.

Она медленно выдохнула в конце своей короткой речи, которая явно далась ей с трудом.

Фиби с любопытством посмотрела на девочку. Она была младше ее, но почти такая же высокая и на зависть стройная — в глазах той, которая постоянно страдала из-за своей не поддававшейся никаким ухищрениям полноты.

— Это мое укромное местечко, — уже дружелюбно сказала Фиби, присаживаясь на упавшую балку и доставая из кармана сверток. — И я не осуждаю тебя за то, что ты не хочешь быть на свадьбе. Я сама должна была сопровождать сестру, но опрокинула сначала флакон духов, а затем пудру на кружева Дианы.

Она развернула пакет, откусила кусок имбирного пряника, который находился внутри, потом протянула его Оливии. Та покачала головой.

— Диана проклинала меня на чем свет стоит и сказала, чтобы я больше не попадалась ей на глаза, — продолжала Фиби. — Это не так уж трудно, потому что она будет жить в Йоркшире, за много миль отсюда. А я должна остаться и совсем не расстроюсь, если мы больше никогда не увидимся.

Она дерзко вскинула голову, как будто готовилась встретить гнев Господний за такое непочтительное заявление. , — Мне она тоже н-не нравится, — согласилась Оливия.

— И я не хотела бы, чтобы она была моей мачехой… Это будет --">