Мелоди Эделин - Подснежники (СИ)

class="book">— Спасибо, — не своим голосом, едва слышно бормочет он.

— За что? — брови Беллы чуть приподнимаются на вопросе.

— Ты просила за меня…

Она качает головой, чуть прикрывает глаза и подходит ближе, за руку его берет.

— Не только я.

Конечно. Родители. Снова ясная картинка: мама, худая и бледная, мечется в бреду, умоляет врача спасти ее сына. Горький укол где-то в сердце: родители всегда заботятся прежде всего о детях, а он за столько времени горения в агонии думал лишь о Белле.

— А кроме нас… — Эдвард не успевает закончить.

— Нет, — Белла снова качает головой, в ее голосе — до дрожи идеальном — сквозит боль.

Миг — и его руки прижимают ее к себе крепко-крепко, она лицом в его плечо утыкается, плакать не умеет больше, только губы дрожат. У нее во всем мире только он и остался. У него во всем мире — никого, кроме нее.

— Прости, — шепчет она тихо-тихо, только его новый совершенный слух и может разобрать. — Я не успела… Все были мертвы, когда я открыла глаза, только ты дышал еще…

— Шшш, — он по ее спине ладонью проводит, целует макушку.

Белла отстраняется на мгновение, встав на носочки, губами к губам прижимается быстро и отчаянно, носом о нос трется, прислоняет лоб ко лбу и дышит глубоко, неровно.

— Как же мы теперь будем?.. — шепот Эдварда напротив ее губ, таких до головокружения близких, будто вся дурацкая Вселенная стерлась ластиком, оставив только Беллу рядом с ним.

Она голову кладет на его плечо и глаза прикрывает.

— Мы не люди больше, живые статуи с застывшей кровью, — отвечает, глубоко вдохнув. — У нас в запасе вечность… Тысячи и тысячи жизней, которые мы можем вместе провести. Быть кем угодно.

— Вместе, — эхом повторяет Эдвард, сжимая руки на ее талии крепче, словно хочет еще ближе быть, раствориться в ней, слиться в одно целое.

Белла голову поднимает, взглядом алых глаз его пронзает будто.

— Тебе нужно поохотиться, — шепчет она. — Пойдем.

***

Ветер в ушах свистит, треплет волосы, обтекает тело — они мчатся по лесу на нереальных каких-то скоростях. Дух захватывает, человеческое стирается где-то на подкорке, заставляя новую реальность окончательно принять.

Пока до леса бежали, Белла все ему рассказала. И про доктора Каллена, который оставил Эдварда с ней, потому что она была, кажется, единственной, чье присутствие его успокаивало. И про животную диету, и про свою первую охоту. Они уедут в ближайшие дни с Карлайлом на Аляску, чтобы не рисковать — в больничных списках Эдвард и Белла погибшими числятся.

«Кто я для тебя?»

Она даже не дождалась ответа, спросив, будто знала в душе. Будто и не хотела что-то одно в ответ слышать. Только губами легко коснулась его щеки, пообещав, что теперь реальность на их стороне. Они подснежниками проросли сквозь корку предубеждений, сквозь страхи и даже смерть. Два цветка на пыльной тропе, двое, вырвавшие себе от жизни невозможное. Они могут теперь и мир под себя подстроить.

— Белла…

Она останавливается, босые ноги проезжают по земле, оставляя полосы. Он на нее налетает, с ног сбивая, разворачивает, они катятся вместе по траве, пока наконец не замирают — она, растрепанная, вся в грязи измазанная, он, такой же, — сверху, к траве ее прижимает.

— А я для тебя кто?

Белла нежно улыбается, руку поднимает, чтобы пальцами по его щеке провести.

— Ты — мой Эдвард, — шепчет она, прежде чем прильнуть к нему в новом, свободном, головокружительном поцелуе.

--">