Константин Фрес - Хозяйка разорившейся таверны. Путь к счастью

Хозяйка разорившейся таверны. Путь к счастью

Глава 1. Лорд Грегори

— За что ты так со мной?

Говорю, стараясь быть спокойной и держаться с достоинством, а слезы сами льются по лицу. Я почти рыдаю, меня всю трясет, и не разобрать отчего больше, от страха за свое будущее или от потрясения.

Любимый человек предал.

Оставил в трудный час.

И сейчас стоит напротив меня, в проеме двери, и гнусно ухмыляется.

— Мать всегда говорила, что ты мне не ровня, — отвечает он, зачем-то рассматривая стены таверны.

Моей таверны, которой приходил конец.

Я разорена — это я осознавала очень четко. Чтобы поправить свои дела, я обратилась к самому близкому человеку и получила вот это. Презрение, насмешки и предательство!

— Ты слишком легкодоступная, а значит, блудить будешь.

— Что?! — выдохнула я. А сама снова чуть в обморок не упала. — Что?!..

Грегори осклабился. Глаза его сделались мерзкими, сальными.

— Ты же мне дала, — ответил он без обиняков. — Раздвинула ножки. А мы ведь еще не женаты.

— Но ты… — пробормотала я. — Ты обещал, что мы поженимся… в ближайшие праздники…

— И ты поверила? — презрительно произнес он. — А другой тебе посулил бы золотой, и ты тоже юбку б задрала, дура?

Намек был слишком грубый. Грегори почти что обозвал меня проституткой, падшей дешевой женщиной, и этого я уже не могла стерпеть. Как бы ни была растоптана и растеряна.

Подлетев, я влепила ему пощечину, вложив в этот удар все силы, что у меня остались. Да еще и ногтями вцепилась в его лицо, и Грегори с воплем отскочил от дверей. На щеке его багровел кровоподтек, веко было разодрано моими ногтями. Кажется, я надолго его украсила…

— Дура, дура! — злобно проорал Грегори, закрывая побитое лицо ладонью. — Взбесившаяся сука!

— А ну, пошел отсюда! — гневно выкрикнула я, хотя поджилки тряслись. В руках моих неизвестно откуда взялась сковорода, и я замахнулась ею на бывшего жениха. — Не то покалечу! Мне терять нечего, и если уж ты обрекаешь меня на голодную смерть, я тебя с собой заберу!

— Гадина, — прошипел он, злобно сверкая неповрежденным глазом. — О-о-о, погоди! Небом клянусь: скорее, чем заживет синяк, я этот хлев куплю! А ты… тебе действительно лучше его поскорее продать и убраться из города! Не то очень скоро ты пойдешь по рукам! Спокойной жизни у тебя не будет, уж поверь мне. И тебя истаскают так, что от красоты, которой ты так кичишься, ничего не останется!

— Вон! — проорала я в отчаянии, потрясая сковородой. В глазах потемнело, я ухватилась рукой за стол, чтобы не упасть.

— Волосы что шелк, — издеваясь, продолжал Грегори, боязливо отступая от меня бочком, — кожа что атлас! Ты слишком много о себе возомнила…

— Вон! — взвизгнула я, теряя остатки самообладания.

Грегори, сжав зубы, ухватил лавку, на которой стояли, просыхая, глиняные горшки, в которых обычно подавали кашу и печеную тыкву гостям, и перевернул ее вместе со всей посудой.

Все полетело на пол, все разбилось, по последней чашки.

— Вот тебе, — мстительно выдохнул этот засранец. — Считай, одолжение я тебе сделал. Теперь варево твое не в чем готовить будет. А значит, и думать не надо, продавать этот сарай или нет.

В глазах моих защипало от едких слез. Они были словно яд, и я боялась, что просто мне глаза выжгут, чтобы я не видела этого мира, этого подлеца, что не только мне сердце разбил, но и саму жизнь растоптал, каблуком разбивая осколки.

— Никуда я не поеду! — выдохнула я злобно, сжимая кулаки. — Не хочешь помочь — да и не надо, сама справлюсь! Кажется, ты позабыл, мальчик, на чьи денежки существовал до сих пор? На мои! И если уж я могла тебе купить новые штанишки, то уж пару горшков точно не проблема!

— Ну-ну, — повеселев, ответил Грегори. Кажется, он был осведомлен о моих финансовых делах намного лучше, чем я думала… — Когда перебесишься и все же решишься пойти в дом терпимости к Толстой Елене, я первый приду купить тебя. Ох, и нахлещу я твои гладкие бока плетью!.. Это стоит дороже, чем просто отодрать девку. Повеселимся знатно!

Я кинулась, схватила половинку разбитого горшка и метнула ее в Грегори.

Тот увернулся, горшок попал в косяк и разлетелся в куски.

А сам Грегори, хохоча, довольный собой, выбежал прочь.

Силы покинули меня окончательно, и я со стоном опустилась на лавку, навалилась грудью на стол, уронила голову на руки и горько расплакалась.

— Как лихо вы его, госпожа, — испуганно --">